Давеча была Маруся. Посидела, поиграла на гитаре и ушла. Я потеряла с ней всякую общность интересов. Она обывательница и мещанка с ног до головы. Все ее интересы направлены на достижение наилучшего материального положения. Ей хочется жить с шиком, иметь комнату, хорошую обстановку, мужа и спокойное существование в достатке. Дальше этого она не идет.
На сегодня кончаю. Писать уж совсем не о чем. Точка.
2 апреля, среда
Хотя вчера и ругала себя за глупое содержание дневника, но сегодня все-таки необходимо писать по-старому методу. Видела я сегодня сон, будто Наташа вернулась обратно из колхоза и утром, когда я еще спала, заявилась ко мне. Я, конечно, обрадовалась без всякого предела. Но у нее была очень кислая мина и не менее утешительная весть, что она все равно скоро куда-нибудь уедет, так как у нее какой-то конфликт с домашними. Она сказала, что может жить у каких-то знакомых, верст 50 от Москвы. Я соображаю, что это не так далеко, и в то же время думаю, что летом, когда наши ребята уедут в лагерь, она может жить у нас. Эта мысль очень радует меня, но ей я ничего не говорю. Потом мы с ней очутились на каком-то лугу, за городом. Шли вместе и все говорили, как мы будем жить. Потом чего-то не помню, было какое-то продолжение, только без Наташи, и потому и писать об этом не стоит.
Интересно, что все эти сны являются точным воспроизведением того, о чем я думала и думаю. Например, этот сон, я не раз думала о том, что вдруг Наташа вернется. Или вчерашний сон, в котором Наташа уехала потихоньку от меня, – я тоже думала об этом, опасалась, что Наташа, из боязни тяжелого прощания уедет, не предупредив меня.
Сегодня что-то нездоровится больше прежнего. Обуславливается это, вероятно, тем, что на улице потепление. После зимних дней – снова весна.
Сегодня написала Нюре Т. письмо, хотя на предыдущее еще не получила ответа. Какого черта она там сидит и не пишет?
Хочется, чтобы она приехала в Москву. Все-таки свой человек будет. А то ведь одичать можно от такой жизни, все одна, одна и одна. А главное, что меня сокрушает, это моя болезнь. Покуда больна, должна сидеть дома, а это прямо– таки – гроб с музыкой.
Письма от Наташи все нет. Это что-то уже подозрительно. Но, скорее всего, это оттого, что там, наверное, плохое сообщение с железнодорожной станцией. Раз она писала, что ей придется ехать до места назначения сорок верст на лошадях, то и почта, наверное, не по воздуху летает, а на тех же лошадях плетется.
Сегодня опять не занималась и опять считаю это преступлением. А против кого и против чего – неизвестно. Пожалуй, против своей совести только. А уж когда у меня совесть неспокойна, то это пропащее дело.
Пожалуй, больше не стоит сегодня писать.
3 апреля, четверг
Сегодня весь вечер просидела у меня Маруся. Поэтому мне даже за дневник было некогда взяться. Сейчас уж ужинать надо, а писать все-таки хочется. Во сне сегодня опять видела Наташу. Сон был какой-то интересный, но я его каким-то образом забыла и вспомнить не могу.
С Марусей говорили о Наташе. Мне опять стало не по себе. Почему от нее до сих пор нет письма? Это меня страшно беспокоит.
Маруся говорит: «Попишет тебе Нюрка (Теплякова) – перестанет, и Наташа тоже, сначала-то еще горячо, а потом остынет». Мне стало еще больше не по себе. Неужели это может так случиться? Неужели, если Наташа пробудет там долго, наша переписка может заглохнуть, а следовательно, могут заглохнуть и чувства?
Мне кажется, что этого никогда не случится, иначе то, что было до сих пор, было ложью. Нет, этого не будет. Если бы сегодня вместо Маруси у меня весь вечер просидела Наташа?.. Наверное, тогда не было бы такой пустоты, жуткой и холодной, а было бы тепло и радость. Да, все люди, все чело– веки, и все-таки человек человеку рознь. К одному так и рвешься, а от другого отодвинуться хочется.
Кончаю. Надо ужинать.
4 апреля, пятница
Сегодня я совсем больная. После службы ходила в амбулаторию – дали освобождение от работы. Завтра придется пойти к настоящему врачу, иначе, пожалуй, совсем с ног свалишься. Да, много здоровья унесла у меня разлука с Наташей. Не было бы этой разлуки – не было бы волнений, и не болело бы сердце (физической болью). А то сейчас сидишь, сидишь – вдруг сердце кольнет, или грудь заболит, или еще чего-нибудь. Правда, было это все и раньше, но не так сильно, как теперь. И главное то, что нечем успокоиться, а наоборот, все только больше расстраиваешься от каждого пустяка. Сейчас меня страшно нервирует то, что от Наташи нет письма. Что там с ней случилось? Если что-нибудь дурное, то это совсем убьет меня. Тогда придется, не дожидаясь лета, брать отпуск.
Мне почему-то хочется вести дневник в форме собеседования с Наташей. Просто когда я буду писать, то буду хоть немножко думать, что говорю с Наташей. Чувствую, что это страшная глупость, но если мне так хочется?.. Сегодня уже писать некогда, время много.
До свиданья, Наташа, до завтрашнего дня. Завтра я буду говорить с тобой много, я завтра не работаю. Пойду к доктору, а потом расскажу тебе, что скажет мне этот знаток человеческих болезней. Главной болезни ему, конечно, не угадать, сколько бы он меня ни выслушивал и ни выстукивал. Главная болезнь – тоска по тебе, моя дорогая, сидит она у меня далеко и глубоко, и не докопаться до нее доктору. Ну, спокойной ночи, родная.
5 апреля, суббота
Наташа, дорогая, если бы ты знала, как мне сейчас тяжело!.. Я больна вдребезги. У меня самый злейший грипп, мое весеннее несчастье. Ровно год назад, тоже в начале апреля, я была больна этой же болезнью! Тогда я тоже сидела дома, но тогда мне было легче, потому что ты, моя дорогая, приходила меня навещать, хотя на минутку забегала почти каждый вечер. От твоих посещений я быстрее выздоравливала. Мне хотелось быстрей выздороветь, потому что жаль было пропускать школу. А теперь?.. Ты не забегаешь ко мне по вечерам, у меня нет радости от твоих посещений, а только беспокойство и страх от твоего молчания. Мне совершенно все равно – выздоровею я или нет. Выздоровеешь – снова на работу, снова безрадостное семичасовое сидение в тресте. И докуда я буду мучиться? Хоть бы письмо скорей получить от Наташи. Ведь невозможно находиться в такой неизвестности. Всякие мысли в голову лезут. То кажется, что угробили ее в дороге, то кажется, что заболела она. Ах, и чего только не кажется! Единственная светлая мысль – это надежда увидеться с ней летом. Сейчас страшно болит голова, жар, слабость. Придется кончить писать…
6 апреля, воскресенье
День чудесный. Солнце, тепло, ручьи, грязь весенняя, а я сижу дома. Выходить нельзя.
Сегодня новость: приехал дед из деревни. Прежде всего я услышала от него, что Николай Антонов в Москве. Я со спокойным видом расспросила его, к кому он здесь приехал, когда, зачем. К кому он приехал, я прекрасно знала, знала, что у него здесь сестра живет. Делала спокойный вид, а внутри удивлялась, но не тому, что Николай приехал, а кое-чему другому. Дело в том, что последнее время от скуки я стала выдумывать всевозможные истории, которые могут случиться со мной. Одной из самых ярких историй (не считая поездки к Наташе) представлялась мне та, что вдруг, в один прекрасный день, непременно весной, идя по улице, я встречу совершенно случайно Николая, который приедет в Москву к сестре.
