Я считала его приезд сюда совершенно возможным, так как весной в деревне делать нечего. И вдруг то, что я только выдумывала, случилось на самом деле. Правда, мы с ним не встречались еще, но достаточно уже одного того факта, что он здесь, в Москве. Ну как тут было не удивляться и не поражаться самой себе, обладающей способностью хоть чуть-чуть угадывать или, вернее, чувствовать будущее.
Ведь это уже не первый случай. И прежде много раз случалось, что я в своем воображении представляла будущее. Например, эта история или, вернее, истории со школьными экскурсиями, когда воображаемые мной случаи воплощались в действительность, с той только разницей, что я была не участницей этих случаев, а только зрительницей. Разница, конечно, существенная, но важно опять-таки то, что факт самый я каким-то образом бессознательно предугадывала. Или еще отъезд Наташи – та же история.
Интересно, где живет сестра Николая? Надо будет узнать в адресном столе. Мне кажется, что если бы Наташа узнала бы об этом моем намерении, то ей бы это не понравилось. Она бы так, возможно, не поступила.
Вчера была у доктора. Прописал массу лекарств, но, вероятно, только для очистки совести, так как мое здоровье лекарствами уже не поправишь. Сказала, что болит грудь, рассказала об условиях работы. Только головой покачал – плохо, мол, дело. Знаю, что плохо, сама чувствую, что если еще год посижу в тресте, то потом наверняка получу бессрочный отпуск… на тот свет.
А тут еще разлука с Наташей, тоже большой минус. В последнее время сердце и так работало с перебоями, а теперь и совсем никуда не годится. Чуть расстроюсь – сейчас колотье и удушье. Я знаю, что сейчас я уже не вынесу сильного потрясения, просто-напросто умру от разрыва сердца. Например, вчера сижу и думаю: вдруг, однажды, взяв в руки газету, я прочитаю в ней, что в таком-то месте убита Н. Перетерская, такая-то и такая-то. Мысль нелепая, но она приводит меня в ужас. Я стараюсь представить, что со мной тогда будет, но представляю только одно, что у меня в тот момент страшно кольнет сердце и я, если не умру сейчас же, то в лучшем случае упаду в обморок. Говорят, что смерть от разрыва сердца самая легкая и быстрая.
Вечером вчера, после доктора, пошла в амбулаторию, чтобы мне продолжили больной листок.
Потом весь вечер сидела одна. Металась, как зверь в клетке. То читала, то быстро ходила по комнате. Раньше у меня не было этой привычки – бегать по комнате, и я удивлялась тем людям, которые чуть что сейчас начинают хождение по комнате из угла в угол. А теперь я на себе поняла, что это хождение весьма необходимо при возбужденном состоянии. В общем, это признак того, что я стала еще более нервна, чем была до сих пор. Теперь, как выздоровею, буду, наверное, часами болтаться по улицам.
Сейчас я читаю интересную книгу: Станиславского «Моя жизнь в искусстве». В ней рассказывается о создании Художественного театра, о путях актера, прежде чем он станет хорошим артистом. Из этой книги я узнала многое о театре, артистах, о том, как трудно бывает актеру найти свое настоящее место среди всевозможных ролей. В общем, книга против моего ожидания завладела моим вниманием.
На улице весна. Шум, такой характерный, бывающий только весной. Так и тянет на улицу.
Дед с отцом пошли на рынок. Дед привез мяса, сала, масла, яиц и творога – в общем, все то, чего здесь нет. Это весьма кстати, так как последнее время мать все убивалась, что есть нечего.
Кончаю. Обедать надо, а предварительно выпить и проглотить великое множество всевозможных лекарств.
7 апреля, понедельник
Получила письмо от Наташи!
8 апреля, вторник
Вчера получила письмо от Наташи. Оказывается, до этого письма она посылала мне открытку с адресом, но я этой открытки не получала, отчего и пришлось мне столько волноваться. Из письма видно, что она уже работает, но как она там устроилась вообще – ничего не пишет. Но, в общем, у ней все благополучно, ничего с ней не случилось. Это меня облегчило очень. Теперь уже можно быть совсем спокойной. Только вот не поняла я, могу я к ней приехать летом или нет?
Вчера же я послала ей письмо, вернее, написала только, а послала его мать сегодня утром, заказным, так как я положила туда наши снимки. Вероятно, она теперь тоже беспокоится, так как ждет ответа на открытку; она и в письме пишет, что ждет от меня письма. С почтой у них там скверно.
Сегодня я решилась выглянуть на улицу. А на улице весна! Не видела я, как она и наступила, дома просидела. Теперь мечтаю о том, как пойду шататься. Хорошо!
Только вот с горлом что-то неладно.
9 апреля, среда
Сегодня была на службе. Во время перерыва вылезли с Сальниковой на улицу, на солнышко. В тресте холодно, сыро, а на солнце – красота!
Сейчас только что пришла от Нюши. Ходили отец, мать, дед и я.
Погода чудесная. Сейчас луна, тишь. Так и хочется в деревню, пройтись по спящей деревне под руку с каким-нибудь нежным вздыхателем. Многого хочется, и ни черта нет. А главное – здоровья нет.
11 марта, пятница
Сегодня неожиданность. Приблизительно за полчаса до перерыва сижу, как обычно, за столом, карточки переписываю. Вдруг кто-то вкатывается в дверь и прямо ко мне: «А, вот вы где, Гончарова!» Я глянула и обалдела: Павел Иванович! Вот так фунт изюму! Каким, думаю, его ветром занесло сюда? Оказывается, он пришел справиться, не нужны ли нам практиканты по статистике. Ну, я тут взяла за бока Сальникову. Поговорили, обещали взять четверых, двоих в трест и двоих на Кусковский завод. Сальникова просила, чтобы прислали кого посмышленее. Павел Иванович говорит: «В этом году у меня ребята хорошие, толковые!» Я в этот момент как-то случайно взглянула на него, но без всякой задней мысли, а он и говорит: «Что вы так взглянули на меня? Я ведь это не потому говорю, что в прошлом году не было толковых ребят». Но я, ей-ей, не подумала об этом. Потом спросил, кого лучше прислать – мальчиков или девочек. С. ответила, что это совершенно безразлично, но что все-таки она предпочитает девочек. Кадышевич обратил внимание на это замечание и предостерег, конечно в виде шутки, об этом Лесникова. После этого вопрос о практикантах перешел на обсуждение почти всего нашего отдела. Все приветствовали присылку практикантов!
«Если вы пришлете нам таких, как Таня, то это будет очень хорошо», – заметила Сальникова. А Кадышевич добавил – тоже в том же духе, – что, мол, если практиканты окажутся такие же, что в прошлом году была я, то лучшего не надо, потому что я хорошая работница. «Хотя такие вещи в глаза не говорят, кажется…» – сказал он в заключение. Мне действительно было неудобно от таких похвал, я просто не знала, куда деваться. И в то же время было приятно перед П.И.
П.И. пробыл у нас целых полчаса, и за это время Сальникова успела ему рассказать о нашем уксусно-кислотном производстве, так как он не имел о нем ни малейшего представления. Просил как можно скорее прислать в школу заявку на практикантов. Курсанты кончают заниматься 8 мая, после чего идут на 1,5 месяца на бесплатную практику.
