Мы ожидали, что прямо как приедем, так отправимся на демонстрацию, но вместо этого нас прямо, только пересадив из одного поезда в другой, отправили в Детское Село. Детское Село – пригородная местность, дома деревянные, но улицы широкие, прямые как стрелы, так что смотреть любо. Построены по определенному плану, без всяких закоулков и вывертов. Отправились прямо к Екатерининскому дворцу. В ожидании очереди осматривали парк, очень обширный, с разными памятниками. Дворец Екатерины с внешней стороны какой-то особой архитектуры, которая мне почему-то не понравилась. Внутренность дворца – что-то ослепительное, сказочное по своей роскоши. Во дворце 28 комнат. Имеется церковь, чудесного голубого цвета с золотом. Поражает тронная зала, громадная, сверкающая золотом. Вообще нет возможности описывать всю эту дворцовую роскошь, созданную прихотью бесившейся царицы. Ведь этот дворец совершенно непригоден для житья, он создан напоказ и для редких торжественных парадов. Такой роскоши я не ожидала встретить. Это действительно тот дворец, о котором приходилось читать только в сказках. Оказывается, роскошь эта была в действительности. Сейчас придется кончать. Надо спать. Завтра буду продолжать.
9 мая, пятница
«Завтра буду продолжать». Легко было написать, но трудно выполнить. Завтра, то есть 7-го, я честно собиралась последовать своему обещанию, но вдруг в восьмом часу вкатывается
Зоя Х. и предлагает пойти в Большой театр на «Футболиста», так как у ней пропадает один билет. Я, конечно, не отказалась.
А вчера, 8-го, вздумалось мне пойти к Нюше, и тоже вечер пропал. Вот и некогда писать! Но сегодня уж приналягу.
Итак – продолжаю.
После Екатерининского дворца, поразившего нас своим великолепием, мы отправились в Александрийский дворец, где последнее время жил Николай II с семьей. Этот дворец уже совсем не то. Он был приспособлен исключительно для жилья. В нем и сейчас сохраняется вся обстановка, все необходимые для жизни вещи. В нем нет поражающей глаз роскоши, в нем просто богатая простота. Много книг, хороших картин, ненужных, но украшающих жилище безделушек. Интересна там спальня царицы, в которой одна стена сплошь увешана иконками и образками. Мы сначала не знали даже, что и подумать, но руководительница пояснила, что это все святые образы. Вот богатая коллекция!
Дело близилось уже к вечеру, когда мы закончили осмотр дворцов. Нужно было ехать в город, пообедать и отправляться в столовую. Все были страшно усталые и голодные. В местном поезде, везшем нас из Детского села в Ленинград, ленинградский организатор экскурсии рассказал нам, где находится столовая, на каких трамваях можно туда доехать.
Приехали в Ленинград. На вокзале я ухитрилась каким-то образом отстать от своих и очутилась в весьма глупом положении. Кинулась туда и сюда – и никого! На счастье, узрела этого ленинградского организатора и заявила ему, что он должен меня доставить в столовую, так как я потеряла своих. Он ничего не имел против.
Вышли с вокзала. Впервые перед моими глазами предстала Ленинградская улица. Но, наученная горьким опытом, я старалась не глазеть по сторонам, чтобы не потерять организатора.
Первое, что я узрела, – это трамваи, состоящие из трех вагонов, вид у них несколько иной, чем в Москве, ходят они тише московских, окна у них тоже нечто особенное. Ехать в таких вагонах вовсе не так жутко, как в Москве. В них не трясет, не качает и не тошнит. Я сразу оценила это достоинство.
От Деткосельского вокзала доехали до Невского. Тут нужно было пересаживаться на другой трамвай. Вылезла я на Невском из трамвая и… ах! Показалась себе такой маленькой и ничтожной среди этой широкой улицы, среди громадных серых домов! Я поделилась своим впечатлением с организатором, и он только улыбнулся.
На остановке этой, пока ждали трамвая, я узрела своих девчат. Они, оказывается, даже и не заметили моего исчезновения – вот черти! Но это было вполне понятно, потому что они страшно волновались, особенно Надя. Я же была совершенно спокойна, и меня смех разбирал, глядя на них.
Наконец добрались до столовой. Столовая эти дни работала только на туристов. Всюду мелькали отличительные значки туристов нашего поезда. Обед был хороший. Нас кормили, как выразилась Оля, всеми дефицитными товарами.
После столовой спешным порядком отправились в театр. До начала оставалось очень немного, где находится театр, мы не имели представления. Наконец узнали, что надо дойти до Садовой, а там на трамвае до самого театра. Пошли по Невскому. Погода была чудесной. Толпы народу, огни, праздничный вид и отсутствие бешеного движения, какое наблюдается у нас в Москве на центральных улицах. В Ленинграде очень мало автомобилей. Они попадаются на улицах в виде редкого исключения. Поэтому там совершенно спокойно можно идти по улице, не опасаясь, что тебя сшибут без предупреждения. Автобусы там какой-то допотопной конструкции, которые почему-то казались мне похожими на старых жирных кошек. В театр мы, конечно, опоздали. Суетились там больше, чем надо, так как у нас один гражданин, наш староста, был без билета, и его во что бы то ни стало нужно было провести. Это нам удалось. Места наши были на последнем ряду галереи. Но, несмотря на это, нам все было прекрасно видно, таково уж устройство театра. Театр этот – копия нашего Большого театра. Только наш театр – красный бархат с золотом, а тот – голубой бархат с серебром. Последнее наряднее, пожалуй. Но фойе в нашем театре гораздо лучше.
Слушали «Бориса Годунова». Постановка мне не понравилась. Между прочим, в Ленинграде «Борис Годунов» идет в новой постановке, которую мы не поняли. Вообще – буза, и дело не в этом.
Досидев до первого антракта, девчата и Чуванов заявили, что они хотят спать и поэтому уходят домой, то есть едут на вокзал, в вагоны. Мне это вовсе не улыбалось. Я прекрасно выспалась прошлую ночь и теперь хотела остаться до конца. На мое счастье, точно так же хотели остаться до конца Миротворцев и Дмитриев. Я присоединилась к ним. Причина ясная – оставался Дмитриев, значит, и мне надо было остаться. Пожалуй, это было и не совсем удобно – оставаться в театре с двумя мужчинами, но меня это мало трогало. Только, даю голову на отсечение, что ни Оля, ни Надя, ни Тамара ни за что не решились бы поступить по-моему. Внешне они бойчее меня, но внутренне трусихи страшные. В общем, все они смотались. А я прекрасным образом на последнем ряду галереи между Дмитриевым и М. досидела до конца.
Последняя картина, совершенно новая, оказалась для нас непонятной, и сколько мы с Д. ни ломали голову, но ничего придумать не могли. Кончилась вся эта музыка в половине двенадцатого. Выйдя из театра, я предложила пройти до вокзала пешком.
М. запротестовал, но Д. поддержал меня. Отправились пешком. Дороги не знали, но я храбро заявляла, что это не суть важно и дорогу мы найдем. Пообещала даже вывести их на Невский и показать им эту прекрасную улицу в вечернем освещении. Но каким-то образом мы на Невский не попали, а попали на какую-то Гороховскую, которая и привела нас прямо к вокзалу. Идя по Гороховской, я вспоминала, что, кажется, Обломов жил на этой улице. Спутники мои ничего не сказали, так как не знали этого точно.
