На вокзал пришли без четверти час. Туристов уже не было видно, по-видимому, все спали по своим местам. Перед нами встала задача отыскать на пути свой состав. Задача была нелегкая, составов на пути стояло много, и надо было каждый обследовать, чтобы попасть в свой. Искали, искали, лазали по путям и после получасовой «исследовательской работы» отыскали свой состав и свой последний вагон. В вагоне тишина. Наши все уже спали. Мы тоже собрались было последовать всеобщему примеру, как вдруг какой-то тип прошел по вагонам с вестью, что дают матрацы. Вот так фунт! Мы и думать забыли о такой роскоши, и вдруг – пожалуйте! Помчались на платформу. Очам нашим представилось грандиознее зрелище. Горы мешков с сеном. Мешки, только что сшитые, необычайной длины и ширины, и в них на четверть пространства – сено. Но и это было очень хорошо.
Притащили мешки в вагоны и попробовали было разбудить спящую публику. Но не тут-то было. Сколько ни будили, никаких результатов не было. Так и лежали мешки до утра. Я свой мешок втащила на верхнюю полку, устроила нечто вроде домашней постели и улеглась спать.
Из спящих удалось разбудить только Чуванова. Иванов (староста) тут же постарался предложить ему «матрац». Но Ч. отказался, говоря, что ему и так хорошо. И. чуть не умолял его взять мешок, говоря, что он взял под расписку определенное количество мешков и что куда же, мол, он денет лишний. Но Ч. продолжал отказываться. В конце концов И. пришлось отстать от Ч. Это объяснение их было настолько комично, что я еле удерживалась от смеха. Просто им обоим спать хотелось, поэтому они и доперли до такого объяснения.
Я, как только положила голову на подушку, так тут же и заснула, не дождавшись даже, когда уляжется Д. А я хотела с ним, пользуясь близостью коек, поговорить о чем-то. Но усталость взяла свое, и я, не меняя положения, как убитая проспала до утра.
2 мая
На следующее утро, проснувшись и свесив вниз голову, я узрела, что пора вставать и идти умываться, иначе была перспектива остаться неумытой. Перед уборной была уже очередь. Между прочим, эта история с умыванием и уборной была страшным неудобством в эти дни, всегда приходилось стоять в очереди.
В общем, так или иначе, а я умылась в это утро.
Часов в 8 отправились в столовую завтракать. Погода была прекрасная, даже жарко было. Пошли пешком. Шли медленно. Разглядывали дома, магазины, публику. Поглядеть было на что. Улицы широкие, прямые, чистые. Дома все пятиэтажные и четырехэтажные и все, как на подбор, массивные, красивые, какой-то чудесной западной архитектуры. По всему Невскому на столбах, стоящих посередине, были навешены красные полотнища, и это было очень красиво. В общем, мы только и знали, что восхищались ленинградскими улицами. Пока шли по Невскому, перед глазами, невдалеке ярко блестел на солнце золотой шпиль Адмиралтейства.
После завтрака по плану у нас предстояла экскурсия в Эрмитаж. Я опять умудрилась застрять в столовой, в результате чего, когда я вышла на улицу, то никого наших уже не было. И вдруг гляжу и глазам не верю – стоят и ждут меня М. и Д. Они, вероятно, на этот раз заметили мое исчезновение и сочли своим долгом подождать меня. А я в это время попросту в уборной очереди дожидалась. Неудобно так было.
Помчались к Эрмитажу. Подошли к главному подъезду (ах, и что за подъезд!), оказывается, для туристов там нет входа и надо идти на другую сторону здания. Пошли кругом и вышли на берег Невы. При солнечном свете Нева представляла красивое зрелище. Вдали виднелись стоящие на ней пароходы. Но нам особенно некогда было рассматривать все это. Подойдя к нужному нам подъезду, мы встретили нашу группу. Сначала нас повели по Зимнему дворцу (Зимний и Эрмитаж рядом и соединяются между собой). В Зимнем самая замечательная зала рыцарей или, вернее, рыцарских костюмов Средневековья. Там великое множеств рыцарских военных доспехов и стальных костюмов, в которые они запаковывались, чтобы не быть проткнутыми. Но, как говорит история, случалось, что и сталь не помогала и стальному рыцарю отвертывали голову вместе с его стальным шлемом. Остальные комнаты дворца – это хранилища большого количества фарфоровых и фаянсовых изделий очень тонкой и художественной работы. Потом там всевозможные громадные вазы, как, например, малахитовые, чудесные вазы, в которых, пожалуй, искупаться можно. Потом еще в одной комнате какое-то грандиозное сооружение из металла, весящее тысячи пудов. Что оно из себя представляет, плохо помню, помню только, что там была гробница Александра Невского, а может, и еще кого.
Эрмитаж – это картинная галерея знаменитых живописцев голландской школы, итальянской и испанской. Картины сами по себе очень утомительны, потому что малопонятны, но объяснения руководительницы были весьма ценны. Из них я поняла, что живописцы голландской школы старались в своих картинах отразить жизнь таковою, какая она есть на самом деле, без всяких прикрас. И надо сказать, что они добросовестно выполняли это. Там, например, есть одна картина, написанная по заказу Екатерины II, но не принятая ей, потому что она ей не понравилась. Картина изображает сцену из крестьянского быта. Изображено жилище, хозяева, дети и множество домашней скотины в разном положении. Исполнено все очень реально. Почти на первом плане картины стоит корова с задранным хвостом. И вот эта-то корова, имеющая якобы неприличный вид, и не понравилась Екатерине, вследствие чего картина и не была повешена во дворце. Потом еще осталась у меня в памяти картина, изображающая тоскующего пса на цепи. Этот пес точно живой глядит со стены умными, страдающими глазами.
Живописцы итальянской школы изображали жизнь в более ярких красках, веселую, живую, как они сами. В памяти не осталось ни одной картины.
Испанская живопись – мистика, мрачная, утомляющая глаз. Все что-то сверхъестественное – в общем, бр…
После картин осматривали древний отдел. Там находятся произведения скульпторов, изображающие древних богов и богинь. В общем, там тоже много всякой дряни было. Впечатлений было столько, что трудно было разобраться, и поэтому мы благоразумно решили заняться этим делом после и, осмотрев Эрмитаж, отправились в столовую обедать. Д., М. и я, прежде чем отправиться в столовую, пошли смотреть Исаакиевский собор. Звали с собой и остальных, но они плелись таким черепашьим шагом, что смотреть тошно было. Поэтому мы и решили пойти втроем, тем более что это стало обыкновенным делом – болтаться втроем.
Поверхностно осмотрели собор, памятник Петру I, поглядели на Неву. Собор – грандиозное сооружение из темного камня, с колоннами, с вышкой, мне он понравился больше, чем наш храм Христа С. Памятник Петру I – чудо искусства. Нева в гранитных берегах искрилась и блестела в солнечных лучах. После этого беглого осмотра в трамвай и в столовую. Трамвайный проезд был для нас бесплатный, и мы этим, конечно, широко пользовались. Наши уже кончали обедать, когда мы пришли в столовую. После обеда отправились в Петропавловскую крепость. Наша троица, М., Д. и я, конечно, остались после всех, но все же, когда мы приехали к крепости, наши еще стояли на улице. Так или иначе, а мы всюду поспевали вовремя.
Петропавловская крепость – пространство, обнесенное стеной. Внутри собор с вышкой высотой в 57 метров, выше колокольни Ивана Великого. Затем тюрьма, которая теперь не используется и в которую до революции сажали политических. Потом в этой же крепости находится монетный двор. Он очень здорово охраняется, мимо него даже ходить нельзя. Сначала мы сделали внешний осмотр крепости. Руководитель экскурсии очень хорошо рассказал историю этой крепости, показал нам собор внутри, где находились царские гробницы, сделанные из диких камней, привезенных с Урала и из Сибири и весящих тысячи пудов. Около собора имеется красивое небольшое сооружение, где хранится лодка Петра I, на которой он учился плавать. Лодка довольно большая, сделанная в старинном русском стиле. После этого отправились в тюрьму. Были в одиночных камерах (там, правда, все одиночные камеры). Жуткие помещения, темные, голые, но все-таки я ожидала худшего. Страшное место – это карцер, абсолютно темное помещение. Окна камер выходят в промежуток между стеной здания и стеной крепости, высокой, так что заключенные в камерах никогда не видели неба. Камеры были настолько изолированы от внешнего мира и настолько хорошо охранялись, что бежать из них не было никакой возможности, и действительно, из Петропавловской крепости не было совершено ни одного побега. Самоубийством покончить тоже было очень трудно, так как узнику не оставляли никаких опасных предметов. После того как одна заключенная студентка сожгла себя, вылив из лампы на постель керосин и поджегши ее той же лампой, администрация тюрьмы стала делать лампы с особыми предохранительными сетками. Узникам не позволялось иметь в камере даже пауков и мышей как живых существ. Если у кого в камере заводилось живое существо, то его уничтожали. А как дорого было одинокому узнику иметь хотя бы паука под столом или мышь в углу!
