Помню, в большие перемены мы бегали из школы к дому попа Владимира. Там рубили капусту, а кочерыжки выбрасывали за ворота, и там их была целая гора. Мы набирали их, сколько могли, приносили в школу, а потом грызли на уроках.
Помню в селе два пожара зимой. Проснулась ночью от разговора родителей и от яркого света в окнах. Небо было оранжевое. По улице бежали люди с ведрами, у колодца брали воду и бежали к дому на нашей улице. На один пожар я выскочила из дому вслед за родителями. Люди стояли в ряд и передавали друг другу ведра с водой. Стоящие у горящего дома быстро заливали ближний огонь. Но огонь обычно пожирал большую часть дома, и это было страшно…
Лето 1921 года. Стала поспевать на огородах картошка. И вот однажды по улице мимо нашего дома идет процессия – впереди мальчишка с худым ведром, по которому он барабанит палкой, а за ним ведут девочку с ведром картошки. Девочка – моя одноклассница, Наташа Роганова, дочь Филиппа Роганова, товарища отца. Рано утром мать послала ее на огород к соседям, а соседи поймали ее на месте преступления. И бедную девочку провели по всему селу. Так каралось воровство…
В это же лето утонула в Оке соседка. Она переплывала на лодке Оку, и лодка перевернулась. Нашли ее не сразу, дня через три. Она была объедена сомами. В Оке всегда водились сомы, большие рыбы, которые живут в водорослях. Мама наша никогда не покупала эту рыбу, и я, будучи уже взрослой, никогда и нигде не ела сома.
К концу лета 1921 года родители стали собираться в Москву. Я очень радовалась этому. Я хотела в Москву. Я тогда еще не знала, что буду всю жизнь тосковать по Погосту, о нашем вишневом садике, об огороде, лугах, лесе…
Продали корову, расставались с ней, как с родным членом нашей семьи… Получили за нее 1100 рублей, а когда приехали в Москву, за эти деньги можно было купить только коробку спичек…
Дневник
1924–1991
1924
1 сентября, понедельник
Погода стояла пасмурная и дождливая, и весь день прошел скучно и уныло. Утром я ходила с Марусей в магазин за тетрадками и проходила целый час. Мы заходили в каждый магазин и спрашивали, сколько что стоит, но ничего не покупали. Затем мы пошли домой, разговаривая о том, примут ли нас в школу или нет, и если не примут, то что мы будем делать всю зиму. Придя домой, я пообедала и, не зная, что делать, стала читать книгу. Книга была очень интересная, под заглавием «Меченосцы», в ней описывалась борьба польских рыцарей с немецкими меченосцами и ненависть к последним. Под вечер я ходила гулять с маленькой сестренкой Нюрой. Но скоро мне это надоело, и я опять пошла домой читать. Так прошел весь день. Уже поздно вечером папа с мамой передвигали комод из одной комнаты в другую и вытащили ящик со старыми книгами, в которых я стала рыться и этим закончила весь мой день.
2 сентября, вторник
Погода была, как и вчера, пасмурная и дождливая. Утром, не желая ничего делать, я стала читать книгу и изредка подтрунивала над сестрой, она очень злилась и дралась ногами, а я все больше дразнила ее. Потом папа, я и сестра ходили в магазин к «Скороходу» за ботинками для сестры. Валя очень обрадовалась, когда ей купили новые ботинки, и когда шла домой, то спрятала их под пальто, потому что шел сильный дождь. Дома, когда я читала книгу, на улице вдруг послышался шум, и чьи-то голоса громко кричали. Я не обратила на это внимания, но скоро около наших окон собралось много народу, и я увидела, что несколько китайцев бьют одного человека. Китайцы, которые били его, жили в подвале через один дом от нас, и этот человек разбил у них ногой стекло в окне. Скоро пришел милиционер и увел всех в милицию.
Вечером папа принес от знакомых хорошенького беленького щенка, и мы решили оставить его себе, а того, который у нас был, мы решили кому-нибудь отдать. Вечером я вымыла голову и легла спать, решив встать завтра пораньше, потому что мне нужно идти в школу, узнать, приняли меня в пятый класс или нет.
3 сентября, среда
День был ясный и теплый. Солнце целый день светило с неба, изредка закрываемое небольшими облаками. Утром я ходила с Зиной в школу, узнать, приняли меня или нет. В школе нам сказали, что неизвестно, и велели прийти 6-го числа этого месяца. После обеда я мыла пол, а потом ходила в лавки. Под вечер я гуляла на бульваре с Нюрой и Шариком. Шарик так смешно бегал за нами, что я хохотала до слез, глядя на него. Дома он тоже очень смешил нас тем, как дрался с котенком, который очень больно царапал его, так что Шарику приходилось отступать, отчего он пресмешно лаял. Вечером я вырезала из бумаги пионера и повесила его на стенку.
4 сентября, четверг
Утром, как только я напилась чаю, пошла гулять. Придя домой, я разобрала у себя на водомере и положила туда свои тетрадки и карандаши. После обеда мы ходили в баню, в бане было очень тесно и нельзя было найти свободного места. После бани я все время гуляла на бульваре. Вечером папа и мама ходили гулять, а я была дома. Я просила Валю посидеть одну минуту дома, но она заупрямилась и убежала с девчонками. Мне было очень обидно, и я заплакала. Когда она возвратилась и стала стучать в дверь, то я не отперла, говоря, что я ей не отопру, потому что она не хотела посидеть дома, но она разревелась за дверью, и мне пришлось ее впустить. Весь вечер она злилась на меня и была упряма как бык.
5 сентября, пятница
Утро было пасмурное и дождливое, но после сильного дождя погода сразу изменилась, и выглянуло солнышко. Я почти целый день гуляла и приходила домой только тогда, когда было нужно. У меня и у Вали были деньги, и мы пошли с ней за тетрадками. Лена тоже пошла с нами, и, купив тетрадки, мы вернулись домой. Когда мы играли во дворе в жуликов, Анатолий, поймав Валю, стал кусать ей руку и сломал себе зуб. На его крик выбежала Наташа и стала меня ругать: «Образованные черти, в гимназию лезут, а сами, как звери, зубы ломают!» Я ничего не ответила и отошла к воротам. Потом к нам приходила крестная и тоже ругалась. Вечером я рубила капусту на пироги и с тревогой думала о завтрашнем дне.
6 сентября, суббота
Погода с утра была ясная и теплая. Наевшись горячих пирогов и напившись чаю, я пошла к Зине, чтобы вместе идти в школу. Мне пришлось долго ждать Зину, пока она пила чай, подметала пол и переодевалась. Ее мама лежала в постели, потому что была больна. Она все время следила за Зиной и, смотря, как та плохо подметает пол, стала ее ругать: «Ой, деточка, довела ты меня за эти дни, ой как довела! Ну, дай мне только с постели встать, узнаешь ты у меня тогда, как матери не слушаться!..» Но Зина, казалось, не обращала на это внимания и давала такие ответы, что мне показалось странным, как она могла так отвечать матери? Я бы на ее месте лучше молчала. Когда Зина была готова, мы пошли с ней в школу. В школе мы спросили, приняли нас или нет. Меня и Лизу Бабанину приняли, а Зину нет, потому что отец ее был торговец и был причислен к третьей категории. Зина очень огорчилась и чуть не заплакала. Валю тоже не приняли в эту школу и дали адрес в 65-ю на Садовой; мама очень огорчилась этим, потому что Вале нужно будет очень далеко ходить. Я тут же пошла с Валей искать эту школу, но сколько я ни искала, ничего не нашла. Я снова сходила в 53-ю школу и попросила объяснить мне точнее, где находится школа. Мне объяснили, и я пошла снова, и на этот раз нашла. Это было высокое красное здание с подвалом, в котором находилась кондитерская мастерская. Мы зашли в парадное и стали подниматься наверх. Лестница была не совсем чистой, и отовсюду пахло чем-то. Наверху находилась школа кройки и шитья и еще какие-то курсы для взрослых. Там я встретила знакомую девочку, и она сказала мне, где канцелярия. Сверху меня послали вниз, но внизу я ничего не нашла и пошла домой, в душе проклиная эту школу. Я рассказала обо всем маме, и она пошла сама с Валей. Там она все узнала, и ей велели прийти числа 15-го узнать, когда приходить учиться. После этого у меня весь день болела голова, и я еле ходила.
