По плану в этот день у нас была только одна экскурсия по осмотру Исаакиевского собора, назначенная на 12 часов дня. Поэтому время от завтрака до 12 было свободно. Мы собирались пойти на магазинам, а девчата хотели поехать на Стрелку, вследствие чего расспросили у нас подробно, как туда добраться. Но не успели мы закончить завтрака, как объявили, что можно сейчас идти в Исаакиевский. Это было удобнее, и мы, наскоро проглотив чай, поспешили присоединиться к уходящим. У собора нам дали руководителя, очень толкового молодого человека. Прежде чем вести нас на вышку собора, он поводил нас около, останавливаясь на всех интересных местах и рассказывая историю города. Его объяснения были очень и очень интересны. Мы были с ним на набережной, против Васильевского острова, на площади перед Зимним и Александровской колонной, перед памятником Петра I, перед Адмиралтейством – в общем, он водил нас кругом собора, рассказывая очень много интересных вещей. Только после того, как он подробно рассказал нам, как зарождался город, что он из себя представляет, он повел нас внутрь собора, на вышку, чтобы оттуда посмотреть на город.
Ну и путешествие было на эту вышку! Сначала поднимались по широкой лестнице, такой бесконечной, что начинала кружиться голова. Потом стало еще хуже. Широкая лестница сменилась узкой, темной винтовой лестницей. Поднимались ощупью. Казалось, что это будет длиться бесконечно. Но наконец мелькнул свет, и мы вылезли на крышу. Перед нами расстилался город, с правильными улицами, с ровными домами. Возвышались только редкие церкви да башенки.
На крыше снова была прочитана целая лекция о современном Ленинграде, после чего экскурсия была окончена. Между прочим, мы были только на половине высоты собора. До следующей, конечной вышки нужно было лезть столько же, и желающих было, конечно, много. Лезть туда надо было по винтовой лестнице, находящейся не внутри, а снаружи вышки. Перед этой лестницей стояла очередь желающих подняться. Мы решили, что лезть туда не стоит и что лучше пойти куда-нибудь еще. Время было первый час дня. Обед был назначен в 3.15 дня. Экскурсий больше никаких не предполагалось, значит, мы могли делать что угодно.
Дмитриев давно предлагал пойти в Русский музей. Я и М., конечно, присоединились к нему, остальные тоже вроде не возражали. Вышли из собора. Мужчины вдруг, ни слова не говоря, помчались к Александровскому саду. Оля, я и Дуся скоро поняли, в чем дело, и не пошли за ними, а Надя и Тамара, ничего не подозревая, мчались за ними во весь дух и при этом кричали: «Мужчины, что же вы своих дам оставили!» Мы в свою очередь тоже кричали, но не мужчинам, а девчатам, чтобы они вернулись. Но они нас не слышали, и только когда они оглянулись и увидели, что мы хохочем, то поняли свою ошибку. Остановились они среди площади и не знают, что делать, куда спрятаться, уж очень неудобно им было.
Смотрим, мужчины подкатились к небольшой постройке, влезли в одну дверь и моментально обратно выскочили. Потом в другую и там застряли. Мы, недолго думая, туда же, только в другой «подъезд», из которого они сначала выскочили. Там, в общем, привели себя в порядок, нахохотались вдоволь и назвали это место «русским музеем», поскольку девчата, Надя и Тамара, когда бежали за мужчинами, думали, что те торопятся так в Русский музей.
Собирались было благополучно покинуть это культурное учреждение, как вдруг узрели на Надином чулке несчастье. Что ты будешь делать, как выйти? Ждать, пока высохнет, – долго. Решили выйти, но стараться обращать внимание мужчин на верх, чтобы они ничего не заметили. Только вылезли из двери, а они тут как тут, караулят стоят. Нам стало так неудобно, что хоть обратно идти. Да и они, по-видимому, смутились, смеются и на нас не глядят. Стоим мы и хохочем, а с места двинуться не можем. И так мы отчаянно, так весело хохотали, что какие-то прохожие, остановившись у сада, долго и внимательно рассматривали нас, как диковинных зверей.
Наконец мужчины решили двинуться вперед, нерешительно двинулись и мы за ними, все еще не успокоясь от смеха. Решено все-таки было идти в Русский музей. Между прочим, из разговора мы поняли, что мужчины окрестили культурное учреждение «музеем революции». Это название понравилось нам больше, и после только один намек на музей Революции вызывал у нас смех. В Русский музей отправились М., Д., я, Дуся и Чуванов. Дусю потащила я за собой, а Чуванову, вероятно, надоело с девчатами мотаться, которые многое задумывали и ничего не исполняли. А девчата все-таки решили ехать на Стрелку.
Приходим в Русский музей, оказывается, тот отдел, который нас интересовал, а именно картинная галерея, закрыт на майские дни. Вот досада была! Вышли из музея, и куда идти – не знаем. Решили отправиться в столовую пообедать, хотя нам еще и не время было.
Место обеда перевели в другую столовую, и поэтому нам предстояло еще разыскать ее. Как нарочно, мы не знали точного адреса. Знали только, что где-то у Мраморного дворца или переулка. Искали, искали – нашли! Там уже обедали, только не наши группы. Но мы без всяких препятствий тоже пообедали. Чуванов, этот неиссякаемый источник остроумия, смешил до слез. Он рассказывал, как утром этого же дня он позавтракал за троих, то есть съел шесть штук яиц, три порции хлеба черного с маслом и выпил шесть стаканов чаю.
Он уверял нас, что это завтрак так себе. Обед в одну порцию показался ему малым, но лишнего талона достать было негде.
После обеда было две возможности: пойти по магазинам или поехать на ледокол «Красин». М. и Д. решили идти по магазинам, а я, Чуванов, Дуся и еще одна дивчина собрались посмотреть «Красина». На сей раз я откололась от своих спутников. В этом сказалось мое утреннее настроение.
Справились у первого попавшегося милиционера, где находится ледокол «Красин». Ответ милиционера – не знаю. Но он пообещал узнать и скрылся в свою будочку. Ждем. Ветер отчаянный и такая пыль и мусор, что нас буквально занесло. Наконец милиционер вылез и подробно объяснил, как туда добраться. Сначала хотели было идти пешком. Но пыль так лепила глаза, что решено было сесть на трамвай. Подошел трамвай. Пока мы думали, стоит или не стоит на него сесть, он уже тронулся, и пришлось нам чуть ли не на полном ходу влетать в него. Потом, кажется, нам пришлось сделать пересадку. Сидели в вагоне, глядели, скоро ли сходить. Ехать нам надо было по набережной. Вдруг кто-то из пассажиров сказал, что вагон сейчас свернет и по набережной не пойдет. Мы как схватились с мест да из вагона вон. Вылезли, а вагон прямо пошел! Вот чертовщина! Но тут уже недалеко было до «Красина». Издали еще узрели мы громадные трубы, а потом и корпуса двух ледоколов, стоящих рядом, «Ермака» и «Красина». Кроме них, стояли еще пароходы и подводные лодки, на которых отбывали дежурство моряки. Вообще там было очень много моряков.
На «Красин» пускали публику, причем в каждой группе был руководитель. Осмотр «Красина» доставил нам громадное удовольствие. Мы были там не только на верхней палубе, но спускались также в кают-компанию, в отделение матросов и в машинное отделение. В последнем отделении жуть какая-то, такая масса механизмов, винтов и прочего, что не верилось, что это все изобрел человек. Ледокол содержится в полном порядке и боевой готовности, команда продолжает оставаться на нем.
