Перед этим как-то после общего собрания мы с Д. провожали М.П. до трамвая. Потом пошли вместе. Хотела было проводить его подальше, да с Петровки свернула домой. Уж очень язык у меня опасный, того и гляди, что скажу что-нибудь сверхпрограммное.
Эх, до чего же хорош Д.! Вот, кажется, скажи он только слово и брошу все и всех и пойду за ним, хоть сейчас же, хоть сию минуту буду его, совсем, без остатка. Кажется, это первое такое сильное у меня увлечение. Раньше хоть и нравились люди, но никогда я не готова была идти за ними, а за этим пошла бы. Я могла бы сейчас рассказать ему все свои тайны, даже… могла бы дать ему свои дневники, а это уже что-нибудь да значит. Не увижусь я с ним долго. Когда я приеду из отпуска, то он уйдет в отпуск. В общем, так все лето и пройдет.
Наташа пишет, чтобы я купила ее хозяйке туфли. С удовольствием выполнила бы ее просьбу, но, к сожалению, все обувные магазины пусты, обуви нет никакой. А ведь если сказать им там об этом, так, пожалуй, не поверят, как это так, в Москве да чтобы обуви не было! А вот нет. Мыла нет, мануфактуры даже по повышенным ценам нет. В общем, ничего нет.
Вчера послала письмо Нюре Т. Не писала я ей месяца два, но, думаю, надо все-таки написать.
Сейчас спать надо. Завтра с утра за билетом на городскую станцию.
10 июня, вторник
Вчера купила билет на Филоново. На мое счастье, очередь была не очень большая, но простояла все-таки 2 часа. Зато теперь спокойна и уверена, 13-го еду!
Только вот какая плешь оказалась. Наташа писала, что от Филонова до Преображенского ходит автобус, у которого по воскресеньям выходной день. А я как раз попадаю в Филоново 15-го, в воскресенье! Про предупреждение Наташи я совершенно забыла, и, кроме того, я вообще не высчитывала, в какой день еду, я знала только, что 13-го мне самое удобное ехать. А вчера случайно, проглядывая Наташины письма, узрела про автобусный выходной день и сразу встала в тупик: а какой же сегодня день и в какой день я еду? Нерешительно подошла к календарю, полистала числа и вдруг – 13-е в пятницу и 15-е в воскресенье. Вот тебе и фунт изюму. Значит, приеду в Филоново, и придется мне или вольную подводу нанимать, или целые сутки автобуса ждать. Сейчас, конечно, трудно придумать, что я буду делать, на месте виднее будет.
Еще три дня, и еду. А сборов еще – пропасть. Не знаю, как я успею все сделать. Придется гонку гнать в последнюю минуту. Давеча была у Наташиных. Катя обещала к завтрашнему дню все собрать. Скоро, скоро увижу своего друга! Все-таки хорошо пока что жить на белом свете! Вот только бы здоровья побольше, а то совсем бы хорошо было. Но в общем, ничего, весело.
12 июня, четверг
Сегодня производила окончательные сборы. Не сказала бы, чтобы это была приятная штука. То чего-нибудь забудешь, то кажется, что очень много вещей получается, – в общем, не люблю собираться. Мать нервничает, отец больной, завтра и провожать меня некому. Я пока что спокойна, по-видимому, до моего сознания еще не дошла мысль, что я завтра уезжаю. Сейчас уже ночь, надо спать, пожалуй, ложиться.
В тресте почему-то не надеются, что я вернусь. Завтра, вероятно, будут торжественные проводы. Девчата мои очень жалеют, что я уезжаю. Жалеет Нина Владимировна, Мария Павловна, а я жалею только, что не увижу… Дмитриева. Жаль, правда, Леночку. Мы с ней в последнее время так весело проводили время в тресте. Вообще, последнее время в нашем отделе было очень весело. Агафошин слишком пристрастно относится к моим практиканткам, а те смеются над ним. Вчера Милочка вздумала было загородиться от А. корзинами, да нечаянно из окна подуло, и корзины эти со стола посыпались на впереди сидящего Финикова. Что смеху было! В общем и целом мне надо было бы подождать с отпуском еще недели две. Дела у нас такие, что ой! Если бы я не уезжала, то устроила бы скандал, потому что безобразие форменное творится.
А в общем, наплевать на все! Я еду к Наташе, и больше никаких. Если она мне не изменила, то хорошо, а изменила – соберу манатки и айда обратно – вздыхать по Дмитриеву.
Вот. Если застряну где-нибудь на дороге, наплевать, только мать жалко, изведется вся, и ребятам плохо будет. И так она теперь будет обо мне беспокоиться. Да и не она одна. Знаю, многие будут обо мне вспоминать и ахать. Эх…
Завтра опять с чемоданом и с гитарой, как в Абрамцево.
А сейчас спать. Последнюю ночь с удобствами, а там как придется.
17 июня, вторник
Так или иначе, а я нахожусь в Преображенском, у Наташи. Приехала сюда 15-го. Мечты сбылись.
Сейчас перепишу кое-что из записной книжки, в которую писала в дороге.
«14 июня
Еду. В нашем купе, кроме меня, есть одна женщина. Остальные – молодые ребята, едут в Сталинград, на Тракторстрой. Время, вероятно, еще только около 11 утра, в общем, едем уже почти 12 часов. Проехали Козлов. Скоро, кажется, Грязи. Делать нечего. Читать надоело. Прочитала целого «Крокодила». Понятия не имею, во сколько будем в Филонове.
Приехали в Грязи. Наверное, долго стоять будем, поэтому можно будет писать. В вагоне очень душно. Болит голова.
В Грязях стояли минут 40. Ребята принесли кипятку. Попила чаю, вроде полегче.
Я очень и очень спокойна. Странно.
Вчера совершенно не чувствовала, что уезжаю. В тресте с утра занялась тем, что написала кое-что для стенгазеты по просьбе Сальниковой. Ей нравится, как я пишу. У нее всегда имеются темы для стенгазеты, но она не любит писать и всегда просит меня об этом. Так как дома последние дни мне было некогда писать, то я занялась этим делом в тресте, благо зава нашего не было.
Потом давала последние инструкции своей заместительнице – Леночке. Вчерашний день в плановом отделе сидели одни женщины, и все статистики, за исключением Сальниковой. С утра начались вздохи по поводу моего отъезда. Сальникова тужила, что ей не с кем будет поговорить. Согласна с ней. Она только со мной говорила обо всем. Девчата тужили, потому что боятся не справиться с работой. А новая особа – старший статистик, наверное, боится погибнуть без меня, ведь она ни черта не знает. Все просили писать и мне так же обещали писать. Леночка шутила, что она, если ей будет трудно, будет посылать мне запросы и карточки для проверки.
М.П. вчера не пришла, о чем я очень пожалела. К концу дня она позвонила Дмитриеву и сообщила ему, что у нее дети заболели скарлатиной. Старшего мальчика свезли в больницу, младший еще дома. Вот не везет человеку! То сама болела, то мать лежала больная, а теперь дети и мать враз.
В перерыв, конечно, болталась у Дмитриева. Между прочим, в их отделе уже привыкли к моим посещениям и всегда ждут меня. Если я долго не появляюсь, то начинают спорить, приду я или не приду. А когда я прихожу, то устраивают торжественную встречу и усаживают к Дмитриеву. Точно так же и вчера. А позавчера такая история была: только я заявилась в их отдел – вижу, что-то дело неладно. Дмитриев скандалит с главбухом, и так серьезно, что я постаралась скорее смотаться. У Д. была очень серьезная мина.
