В общем, вопрос остается неразрешенным, и где достать 30 руб. – понятия не имею. Завтра пойду к Нине, позондирую почву, только мало надежды на нее, у нее сейчас такое положение, что сама сидит без копейки. У нее сейчас живет сестра с мужем и с двумя детьми. Они не работают и не имеют карточек и находятся на полном иждивении Нины. Так что у Нины расходы большие. А больше и пойти не к кому. Как хочешь, так и переселяйся на новую квартиру: ни мебели, ни денег. Хоть бы выиграть рублей 500. Хуже всего то, что эта финансовая неурядица затянется надолго. Пока Мона выйдет из больницы, пока он начнет работать, пройдет еще месяц. Да и без меня он, пожалуй, не будет жить в своей комнате, а если он будет жить дома, то денег, конечно, не будет. Крутись, как хочешь.
В Москве событие мировой важности. Вчера в 7 часов вечера в Москву прилетели из Берлина выпущенные из тюрьмы трое болгарских коммунистов – Димитров, Танев и Попов. Их освобождение совпало с годовщиной поджога Рейхстага, в чем преподносилось им обвинение. Все-таки странно, что фашисты выпустили их из своих рук. После такого громкого процесса, после стольких разоблачений фашистской провокации и вдруг – освобождение главных обвиняемых и беспрепятственный отпуск в СССР. Правда, их не сразу освободили, и чувствовалось, что их хотели тихо– тихо укокошить, но в конце концов что-то помешало. И вот это мне странно. Я не думаю, что случилась бы мировая революция, если бы фашисты их убили. Пошумели бы, конечно, и на том дело и кончилось бы. В газетах сегодня по этому поводу трезвон необычайный, восторженные статьи, лирические излияния, портреты трех героев во всех вариантах.
Несколько дней тому назад редактором газеты «Известия» назначен Бухарин Н.И. (до него был Гронский), и, надо сказать, что газета заметно оживилась, стала интереснее. Она наполнена теперь не только политикой, внешней и внутренней, но стала освещать также вопросы искусства, библиографии, науки и техники, физкультуры и спорта и пр. Последняя страница газеты стала очень интересной по своему содержанию и оформлению.
3 марта, суббота
Практику кончила, а времени свободного стало меньше. Ношусь целыми днями как угорелая и времени не вижу. Напр., 1-го утром газету караулила, днем по магазинам ходила, а вечером была у Нины. Она уже слышала от Доры, что скоро у меня новоселье. Предложила мне, чтобы не делать лишних затрат, взять у нее кровать, которая стоит совершенно без употребления. На будущее надо будет воспользоваться этим предложением. 2-го ездила на завод в надежде получить уже ключ от комнаты. Но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Вселение в новые квартиры отложено на неопределенный срок, так как Моссовет не разрешает заселять дом, потому что в уборных нет бачков, достать которые сейчас трудно. Меня это так огорошило, что я сразу потеряла способность что-либо соображать и чувствовать. Вышла из жилотдела и поплелась к трамваю куриным шагом, хотя было очень холодно и ноги как будто примерзали к дороге. Но я не чувствовала ни холода, ни ветра, все сделалось безразлично, внутри оборвалось что-то.
Так хороша была надежда, что весну я буду встречать в своей комнате, и вдруг такое разочарование…
Пришла домой и с досады начала наводить порядки в комнате. Последние дни я ни на что не обращала внимания, надеясь, что мне недолго осталось быть дома. Но теперь снова придется следить за порядком в комнате. Поскольку вопрос о переезде откладывается, решила заняться подготовкой «приданого». Надо приготовить кое-что и будущему ребенку, и себе. Получила от Ш. 30 руб. Купила сегодня байковое одеяло, завтра надо будет купить ситцу на пеленки да себе кое-что.
Сегодня у Доры выходной, и мы с утра мотались с ней по городу, с двенадцати до четырех дня. Устали ужасно. Искали материю Доре на юбку. Нашли все-таки.
Дни стоят солнечные, по-весеннему яркие. По утрам сильные морозы, а часов с двенадцати солнце начинает сильно пригревать, снег тает, тепло, и пахнет весной. Небо голубое, тротуары подсохшие, чистые. Сегодня, например, было очень хорошо, так бы и ходила весь день, только тяжело мне все– таки, и эта тяжесть омрачает все удовольствие.
Когда шли по Сретенке, неожиданно встретили Ревекку. Она все такая же. Говорит, что смотрела на Сретенке комнату, хочет поменяться, но комната неважная. Постояли минуты две и распрощались. С Дорой она, по-видимому, не в очень хороших отношениях. В общем, встреча холодная. Мне кажется, что если бы я одна ее встретила, то все вышло бы по-другому. Ну, что делать. Время идет, и отношения людей меняются. По-видимому, она заметила мою располневшую фигуру, потому что поглядела как-то подозрительно. Мне почему-то стало неудобно, впервые за 8 месяцев. Обычно я никого не стесняюсь.
Сегодня к Моне поехал Лева. Вчера никто не ездил. Я собиралась пойти попозднее к ним, но так устала от дневной ходьбы, что не хотелось двигаться с места. Послала Моне записку о результатах моего «вселения» в новую комнату.
Мона выйдет еще дней через 10. Ужасно боюсь за него, как бы он не получил осложнение на сердце. Ведь после такого долгого лежания это вполне возможная вещь. Он, конечно, не верит ни в какие осложнения, и поэтому я боюсь, что он будет неосторожен.
Безумно хочется скорее увидеть его.
Читаю сейчас интересную книгу Бруно Ясенского «Человек меняет кожу». Я читала его книгу «Я жгу Париж», хорошая книга. Хочется знать, что представляет из себя Б. Ясенский, но нигде не попадается его биография. А он очень интересен.
9 марта, пятница
Больших перемен нет. Целыми днями мотаюсь по магазинам, благо деньги есть, вернее, были. Сегодня потратила последние. Оказывается, для будущего ребенка много кое– чего требуется. Купила одеяло, ситцу, клеенку, и деньги все. Теперь следующая «получка» не скоро. Мона теперь может получить только по бюллетеню, когда выйдет из больницы, это будет числа 23 марта. Себе ничего не купила и не знаю, что буду делать, когда выйду из больницы, совсем нечего надеть. В общем, расходы предстоят очень большие.
Мона выходит из больницы 11-го. У Ш. бываю через день. Делать у них, собственно, нечего. Удивительно скучно у них всегда. Вчера пришла к ним рано, потому что у Доры свободный вечер. Посидела до семи часов и ушла, жаль было терять время на бесцельное сидение. Лева занимался, Дора забавлялась с Валечкой. Мать сидела, как всегда, без всякого дела, болтала с Евой. Ева со своей Валечкой действуют мне на нервы. Ева все-таки такая мещаночка, узкая, ограниченная.
Лева тоже действует на нервы. Придет со службы и сразу садится за математику. Из каждой получки он дает мне деньги. Не брать нельзя, у меня нет других доходов. И быть на их иждивении тоже не очень приятно. Но что сделаешь?
18 марта, воскресенье
11-го Мона вышел из больницы. Вечером Лева привез его. Вид у него был настоящий больничный, не хватало только халата. Голова стриженая, небритый, бледный, помятый.
Непрерывное лежание в течение целого месяца дало себя знать. Два дня он чувствовал себя еще очень слабо, лежал. Я приходила к нему с утра и сидела до самого вечера. Сейчас он уже чувствует себя нормально. Два раза ездил на завод. Комната скоро будет готова. Теперь вечерами я возвращаюсь домой уже не одна, чему я очень рада, так как ходить одной надоело. Работать Мона начнет 22-го. Сейчас он занимается дома математикой. Я прихожу к нему уже не с утра, а часа в четыре дня. Обедаю у них, потом идем гулять.
