Мона вчера пришел в час ночи, начальник его заболел или просто дурака валяет, и Мона круглые сутки сидит в цеху. Вчера Мона послал своих рабочих собирать по двору дрова, обещал, что сегодня привезут, но вот уже скоро 3 часа, а дров нет. Чтобы истопить плиту, пришлось опять использовать внутренние ресурсы.
Сегодня за хлебом ходила рано, к двенадцати, получила на два дня, чему я очень рада. Завтра мне предстоит идти за город, в подшефный заводу совхоз. Мона что-то делал для этого совхоза, и директор обещал продать за это 30 кг картофеля, 10 кг свежей капусты и 3 литра молока. Ради этого стоит пойти, хотя это, вероятно, далеко и дорога грязная. Сегодня с утра шел дождь, и грязь такая на улицах, что даже в ботах трудно пройти. От Фени и Евы пришли сегодня письма. Феня пишет, что, по-видимому, ее пребывание в Атбасаре кончается, просит скорее ответить и прислать наши фотокарточки. Ева не работает, вероятно, голодает. Записалась в колхоз; о том, что муж ее продал все ее вещи и выехал из Москвы, она не знает, просит, чтобы мои родные узнали о нем. Не знаю, стоит ли ей писать правду?
20 апреля, понедельник
Сегодня совершила путешествие в совхоз № 3. Вышла утром, еще девяти не было. Чтобы легче было идти, надела летнее пальто, а погода, как нарочно, отвратительная – холод, ветер, а потом, с обеда, даже снег пошел. Адреса точного у меня, конечно, не было, Мона дал лишь одно смутное указание, что надо идти мимо кладбища. Пошла наугад, руководствуясь пословицей, что язык до Киева доведет. До кладбища кое-как добралась, чуть в грязи не утонула. У нас на Северных особенно грязно, дальше немножко лучше, а за кладбищем оказалась сносная дорога. После кладбища стала спрашивать, как пройти к совхозу. Добилась наконец вразумительного ответа о местонахождении совхоза. Выбралась на полотно железной дороги и зашагала по шпалам. В это время выглянуло солнце, я задрала нос кверху и с наслаждением дышала чистым воздухом. Люблю ходить за городом (только не по грязи, конечно). Ноги передвигаются легко, дышится свободно, и чувствуешь себя совсем девчонкой.
Совхоз оказался недалеко. Несколько одиноких домов, несколько бараков, овощехранилища и скотский двор, на котором десятка два телят грелись на солнце, столпившись в тесную кучу. Ни одного деревца, ни одного кустика, только горы мусора и навоза. Безрадостно живут люди!
Директора не оказалось в конторе, он еще не приезжал из города. Было около одиннадцати утра. Стала ждать. Сначала стояла в коридоре, но потом замерзла, пошла в контору и уселась на свободном столе около печки. Погода испортилась, шел крупный снег. Директор приехал только около двух часов. Принял сначала своих служащих, потом я вошла. Он уже понял, кто я и зачем пришла. Выписал мне 3 литра молока, 5 кг свежей капусты, 25 кг картофеля. Пока ждали кладовщика, он рассказал мне, что вот он, токарь 6-го разряда, поставлен на совершенно незнакомое дело и должен теперь заботиться о телятах, коровах, посеве, тракторах и пр. Люди в совхозе привыкли работать кое-как, дисциплины нет. Рассказал, что предполагается сделать, – к осени должен быть снят такой урожай картофеля, чтобы обеспечить работающим на заводе по 3–4 мешка картошки. Свиней предполагается развести столько, чтобы ежедневно закалывать 3 свиньи для столовой.
За все продукты я заплатила 24 руб. 50 коп. На базаре за все это надо было бы заплатить около 600 руб. Молоко и капусту я забрала с собой, а картофель завтра обещали привезти на лошади.
Обратно пошла более короткой дорогой. Сначала шла быстро, было очень холодно, и ношу вначале не чувствовала. Но, добравшись до кладбища, начала сдавать. Руки устали, и началась непролазная грязь. На улице Герцена вышла недалеко от завода. Вначале можно было идти по шоссе, но потом просто негде было шагнуть, топко, глубоко. Я уже перестала разбирать и выбирать и шагала прямо. Конечно, промочила ноги. Пришла домой около пяти часов дня. Пообедала и легла отдохнуть. В заводскую столовую за спецмолоком не пошла, очень уж тяжело ходить по такой грязи. А теперь совесть мучает: вдруг там молоко сегодня было? Вот жадность, имею 3 литра молока и жалею, что не получила четвертого. Завтра из свежей капусты будем варить щи. Девочки уже похрустели сегодня свежей капустой. Это прямо находка – сегодняшняя моя добыча. Говорят, на базаре картофель стоит уже 1000 руб. мешок. До какого предела можно повышать цены? От Шуры опять открытка, из Барабинска. Просит обязательно встретить его на обратном пути и купить ему мешок картошки. Легко сказать, купить, а как ее до вокзала дотащить и как с ней на перрон пройти? Надо будет все-таки кое-что приготовить, только бы не прозевать поезд, как в прошлый раз, тогда я просто с ума сойду от досады. Хоть бы подсохло немножко за неделю, а то ночью по такой грязи Мона еще не захочет меня проводить.
23 апреля, четверг
Сегодня по-настоящему тепло. Даже в летнем пальто жарко. А вчера дул холодный северный ветер. Сегодня весь день светит солнце, на небе ни одного облачка. Ходила сейчас за хлебом, устала жутко. Из комнаты все вещи вытащили на просушку, а то от сырости все плесенью покрывается.
Вчера сделала большое дело – сходила с детьми в баню. Вышла я из дому с утра, хотела одна пойти, пришла на 4-ю Северную, баня закрыта, пошла на базар, встретила там одну знакомую москвичку, с которой познакомилась в Омске. Походили по базару, купили луку – 3 руб. штучка, по 3 яйца. Яиц много, цена 90—100 руб. десяток. С базара пошла за хлебом, оттуда на Банную улицу (это рядом) в баню. Баня работала, я заняла очередь на номера. Билеты в номера должны были давать в 3 часа, а было только второй час, но я решила ждать, чтобы взять номер на 7 часов вечера и привести купаться девочек. Билет получить оказалось нелегко, у кассы давка, лезут без очереди, билетов вместо 48 штук оказалось значительно меньше, но мне все же удалось получить номер на 7 часов. Пошла домой, пообедала, собрала девчат и потащилась. Это очень далеко от нашего дома, и девчата всю дорогу ныли.
Номер оказался совсем холодным, страшно было раздеваться. Чтобы не замерзнуть, надо было все время поливаться горячей водой. Но все же вымылись. Теперь дней на восемь отпала банная забота. К 1 Мая дома как-нибудь вымоемся. Пришли домой – уже темно. Устали, кушать захотели. Неожиданно Мона был дома. Оказывается, он очень рано пришел, завод встал из-за отсутствия электроэнергии (на электростанции нет топлива). Смотрю, Паша растапливает плиту. Удивилась: зачем это? Мона говорит, что холодно и надо протопить, дров он раздобыл на крыше. Выругала обоих и велела не топить, так как на завтра надо будет готовить обед, а дров не будет. Мона на меня очень обиделся, почему это его не слушают, а только меня. Мне не хотелось при Паше ругаться с ним, да и устала я очень, сказала только, что в семье всегда авторитетны мамы, но не папы.
Ночь спала очень плохо. То замерзала, то что-то мешало. Просыпалась, ворочалась, еле утра дождалась.
Сегодня с утра дурное настроение. Раздражает Паша с ее бестолковыми вопросами о том, что делать. Вот сейчас, знает, что надо идти за молоком, а кастрюлю не готовит, спросила, а у нее удивление, как будто она сама не знает, что больше не с чем идти. Нет у человека смекалки ни капли. Ох, надоела она мне!
