А утром я пошла в поликлинику на прием к доктору, я взяла талон неделю тому назад, и Валя сказала, чтобы я не пропускала очередь и обязательно показалась врачу. К урологу у нас очень трудно попасть. В поликлинике пробыла долго, потом дома пообедала и поехала в больницу. Но по дороге позвонила домой Вале. Валя была дома. Она сказала, что мамы уже нет… Я звонила из метро Белорусского вокзала, автоматы открытые. Я плакала в трубку и не могла выговорить ни слова. Не знала, что мне делать. Валя сказала, что сейчас она едет с Аленой в больницу что-то оформлять и я могу туда приехать. Я поехала и по дороге плакала. В больницу я приехала раньше их и пошла в морг. Но к маме меня не пустили. Я сидела в морге и плакала (и сейчас тоже плачу), пока приехали Валя и Алена. Они взяли какие положено справки, чтобы поехать в похоронное бюро и оформить похороны.
Я спросила Валю, как будем хоронить, она ответила, что только кремировать, якобы так хотела мама. Я не очень уверена, что мама так хотела, но спорить с Валей не стала. Итак, мамы не стало 27 августа 1973 года.
26 августа, понедельник
Чувствовала себя неважно.
Утром промыла полы, потом пошла звонить. День солнечный, теплый. Мона возился со своей оградой. Позвонила всем, кроме Вал. Ник. (не было дома) и Талы. Ее не было на работе, сказали, она дома. Позвонила домой – нет ее. Мне надо было поехать в химчистку, отвезти свой плащ и Монин костюм. После обеда не могла двинуться с места, легла. Когда наконец собралась ехать, пришел Вас. Ив. и сказал, что дочь просила позвонить. Мона пошел звонить, оказывается, Тала заболела. После химчистки я заехала к ней. Она лежала. С утра почувствовала себя плохо, пошла в медпункт. Температура 37,3, болит горло. Ей дали направление в районную поликлинику. А там не хотели принимать, так как ее участковый врач принимает с четырех. Кое-как медсестра устроила ее на прием к «доброму» врачу, которая дала ей больничный на 3 дня.
Я сходила в магазин, купила ей еду, чтобы на следующий день она могла не выходить. Домой приехала поздно, сразу уложила Митю спать и сама легла, усталость дикая. От Талы позвонила Нат. Ник., она ждет меня к себе на работу, вернее, надеется, что я заменю ее, чтобы она могла уйти в отпуск. Не знаю, что делать, как быть с Митей.
27 августа, вторник
С утра Мона и Митя поехали в «Байкал», смотреть фильм «Слоны, мои друзья», цветной, индийский.
Я с утра выгладила белье, которое с воскресенья сохло на балконе. Потом позавтракала и поехала на «Ждановскую», чтобы встретиться с Нюрой. Мы с ней договорились вчера по телефону, что поедем на кладбище к маме, вернее, в крематорий. Ведь сегодня годовщина ее смерти.
День солнечный, теплый, даже временами жаркий. В Никольском воздух загородный, зелень, тишина. Убрали могилку, полили цветы, камней Нюра принесла, вокруг могилы положили. Постояли, погрустили, потом посидели на скамейке, поговорили о своих делах и поехали обратно. Нюра уговаривала меня не идти работать в типографию – там, мол, вредно для моего здоровья. Предлагала даже денежную помощь, если мне что-то нужно купить.
Ну уж помощи я ни от кого принимать не буду. А работа меня смущает не с точки зрения вредности – как быть с Митей, вот в чем вопрос. Когда из крематория вернулись на «Ждановскую», встретили Борю. Он тоже ехал на могилу своей бабушки. Ведь год назад, когда мама умерла, он был в Венгрии, и ему ничего не сообщили, почему, я так и не поняла. И когда он через две недели прилетел оттуда, то Алена при встрече на аэродроме сообщила ему эту печальную весть. Он рыдал всю дорогу до дома, и дома в течение многих дней он ходил грустный и часто плакал. Ведь бабушка его вырастила и он был очень привязан к ней.
Боря сел в автобус, которым мы приехали, а мы пошли в метро. Борю я увидела впервые после возвращения из Парижа. Одет он был в нормальные брюки и нормальную рубашку, и по-прежнему с бородой, и волосы длинные.
Нюра поехала на «Фрунзенскую» к протезисту, а я до «Пл. Ногина», а оттуда на 45-м трол. к Нине Сал. Она больна. Ее вдруг впервые в жизни схватило сердце, и врач приказала лежать. Ухаживала за ней соседка Бетя.
На комнату ордер она получила, но ремонт там все еще не делают. Но мне что-то показалось, что ей уже не хочется туда переезжать – там, по ее словам, и кухня, и ванна меньше, и грязнее все содержится. И потом, телефон здесь у нее в комнате личный, забрать его с собой не разрешают, а там телефон в коридоре, далеко от ее комнаты, а она плохо слышит. В общем, не знаю, чем все это кончится. И что хуже всего, мне она не понравилась. Правый глаз у нее какой-то странный, как будто слепой, хотя она говорит, что видит им немного. Над этим глазом у нее болит над бровью, врачи ничего не находят, а ей кажется, что у нее там опухоль. Ведь ей, кажется, уже 75 лет. Все может случиться. Она говорит, что не сможет переехать, ей не осилить. Я говорю, что же, некому, что ли, помочь тебе, и потом, ведь переехать-то надо только этажом выше. Сын ее обещал помочь, я тоже помогу.
От Нины уехала в 8 вечера. Дома была в начале десятого. Митю сразу спать. Сама покушала и тоже спать.
28 августа, среда
С утра Мона, Митя и я отправились в «Байкал», опять же на «Слоны – мои друзья». Вчера, оказывается, этот фильм там не показывали, и Мона с Митей были в «Эстафете», смотрели другой фильм – «Африканские слоны».
«Слоны – мои друзья» – фильм цветной, индийский.
Красиво поставлен, как во всех индийских фильмах, добро и зло резко разделены. Вначале еще интересно было смотреть, потом надоело. Очень уж растянуто. Мне даже жаль было, что два с половиной часа просидели в помещении, когда рядом на Тимирязевском пруду люди купались и загорали. Из кино поехали к Тале. Она наскоро приготовила еду из макарон и банки тушеной говядины. Митя встретился во дворе со своими друзьями, я сходила в сберкассу, заплатила за квартиру. Мона звонил по обмену, но, кажется, все безнадежно. Я, конечно, после еды не выдержала и легла, слабость. К концу дня уехали домой, Митя остался у
Талы. Взяли из чистки плащ и костюм. Дома посмотрели третью серию «Совести». Когда возвращаешься домой без Мити, очень тоскливо.
29 августа, четверг
Сегодня с утра поехала к Нат. Ник. в типографию – ЦКБТИ – Нижняя Красносельская, 12. Маленькая типография, наборный цех – кассы ручного набора и один линопит. В печатном – 2 плоских машины, 2 американки и одна по офсету. Брошюровочный совсем маленький цех, там отгорожен закуток для корректора, то есть для Наташи. В общем, там работать можно. Договорились с Наташей, что я еще отдохну дней десять, потом приду оформляться.
После типографии поехала в «Советскую Россию». Там все были на месте. Н.П. в отпуске еще не была, так как ее муж с июня месяца в командировке в Болгарии, и, когда вернется, неизвестно. Двое новых – парень и девушка. Как я поняла, все места заняты. Люда сказала, что Н.П. нервничает, так как ей пихают всяких, и она не может отказать. Перед уходом около гостинцы встретилась с зам. дирек. Еленой Константиновной. Она, конечно, как всегда, любезно спросила, когда приду работать. Я ответила, что, возможно, в ноябре, если будет место. Она обещала, что будет. Потом пришел директор, Евгений Александрович. Поздоровался за руку, сказал что-то насчет старой гвардии. Он хорошо выглядит, загорелый. Люда, как всегда, проводила до лестницы.
