В этот вечер мы были с ним около соломы, против давыдовского двора.
На другой день Коли опять не было на улице. В четверг он вышел, но мне нельзя было гулять, Маня заболела и на улицу не вышла. Другие девчата не гуляли, и мне одной с ребятами гулять было неудобно. Но я все-таки вышла на улицу, постояла немного с Шурой и Егором, потом они пошли к Осипушкиным на бревна, мне идти вместе с ними было неудобно, и я хотела идти домой. Гляжу, идет Коля, подошел ко мне. Мы встали с ним около дерева, как раз против нашего дома. Мы жалели о том, что нет никого на улице из девчат, но придумать ничего не смогли. Оглянувшись на свое крыльцо, я увидела, что там кто-то стоит с папиросой, вероятно папа. Я испугалась, подумав, что он видит или слышит нас. Мы ушли от дерева и пошли к ребятам. Положение мое было самое неудобное, ребята разговаривали, я же стояла около березы и молчала. Наконец я решила уйти, но не домой, а просто пройти по улице. Прошла раз, слышу, ребята еще сидят, я вернулась и прошла еще раз. Идя обратно, я уже думала незаметным образом уйти домой, но гляжу, идет Коля, он ушел от ребят и пошел отыскивать меня. Мы сели с ним на бревнах, но сидеть долго нельзя было, мне было опасно гулять без Мани. Я отдала Коле адрес и, кроме того, написала ему еще на память стихотворение. Посидев немного, мы пошли и чуть было не наткнулись на какую-то тетку, Таисину мать, кажется. Она нас не узнала и кликнула какого-то Михаила, за которого она приняла Колю. Не доходя до моего дома, мы разошлись и пошли по домам.
На другой день мы ходили брать лен на последнюю поляну. Рядом с нами была поляна Антоновских. Коля с матерью брали лен. Льну у нас оставалось немного, и мы кончили его брать еще до обеда. После обеда ходили в баню. Вечером я вышла на улицу, но гулять не собиралась, потому что не надеялась на Маню, что она выйдет. Постояла против дома, смотрю, идут Шура и Коля Антоновский. Подошли ко мне, остановились, поговорили. Смотрю, идет Маня. Это меня очень обрадовало. Значит, можно вечер погулять. Мы пошли все на артемовское крыльцо и сели там. Вскоре вышла Ольга, потом пришел Коля Осипушкин. Было очень весело. Я пропела им сочиненную мной песню о Колоске на мотив «Кирпичики», они попросили написать эту песню. Да, совсем забыла, Ольга в этот вечер не выходила гулять, и мы были с Маней вдвоем. Посидев на крыльце, Маня стала собираться домой. Я и Коля пошли ее провожать. Проводив ее, мы пошли по улице под гору и уселись против Лавреновых на жердях. Сидели мы там недолго, потому что видим вдруг, идет к нам Шура. Подошел, спросил, не видали ли мы Колю Осипушкина, мы ответили, что нет. Потом он ушел, но мы уже не стали больше здесь сидеть и ушли в сад к Коле. Там мы опять встали у садовой калитки. Провожая меня домой, Коля остановил меня около соломы, и мы постояли еще там немного.
В следующий вечер Коли на улице не было. Он еще днем уехал с отцом в Вязьму. Но я все равно гуляла. На улице были Маня и Ольга. Из ребят были Шура и Коля Осипушкин. Коля был выпивши и молол всякую чепуху. Меня он то и дело подковыривал Колей. Домой он ушел раньше всех. Мы же, посидев немного на крыльце, разошлись по домам. Шура хотел, вероятно, немного погулять со мной, но я не стала и быстро ушла домой.
Наступило наконец воскресенье, последний день моего пребывания в деревне. С утра я ходила как помешанная, как только вспоминала, что это последний день, так сердце ныло. Мама укладывалась, бабушка была расстроенная, жаль было с нами расставаться.
До обеда я писала дневник, а после обеда слонялась из угла в угол да поглядывала на улицу. Я все смотрела, приехали Антоновские из города или нет. Но их еще не было. Я стала беспокоиться, что они вообще в этот день не приедут и таким образом мне не придется проститься с Колей. К вечеру мое беспокойство стало возрастать, мне стало не по себе. На улице же в этот вечер началось больше гулянье, потому что у кузнеца Сергея в этот день назначена была свадьба. К вечеру жених привез невесту, потом привезли приданое, а затем жених пошел по деревне приглашать гостей. Молодежь приготовлялась к веселому гулянью на свадьбе. В деревне ведь как свадьба, так все идут, для всех открыты двери, приглашенные за столом, неприглашенные просто смотрят. Молодежь же допускается на танцы. Того же самого ожидали и тогда. Но ожидания были напрасны. Дом, где пировали молодые, закрыли и даже от окон отгоняли, не давали смотреть. Так и не удалось молодежи погулять на этой свадьбе.
Уже перед самым вечером вышла я на улицу посмотреть на дорогу да на маленьких девчонок, что бегали по лугу.
У Мани на крыльце сидели ребята. Было уже довольно темно, и я не видела, кто там сидит, узнавала лишь только по голосу. Вдруг слышу, как будто Колин голос, прислушалась, действительно он. Значит, как я ни следила, а все-таки прозевала, когда они приехали.
То, что Коля был дома, прямо развеселило меня. Сразу стала живее, пошла домой и уже с более легким сердцем стала пить чай, в последний раз. Пока я еще пила чай, пришла ко мне Маня и стала ждать, пока я попью чаю. Вдруг прибегает, кажется, Валька и сообщает, что на улице драка. Мы побежали скорее к месту происшествия. Дрались два мужика, оба бывшие на свадебном пиру. Перед домом кузнеца стоял народ и ругал кузнеца за то, что он не пускает никого посмотреть свадьбу. Даже в окна не давали смотреть, отгоняли. Но девчата все-таки пошли к окнам, я же пошла допивать чай. Допила чай, вышла на улицу, и так как вся молодежь стояла под окнами, то и я отправилась туда. Но под окнами не было ничего интересного, и мы, постояв там немного, пошли по улице. Девчата, узнав, что я гуляю последний вечер и ночью уезжаю, очень жалели об этом отъезде, говоря, что привыкли ко мне, как к своей. Я была в каком-то нервном состоянии, бегала, суетилась – в общем, старалась как-нибудь отметить последний вечер.
Между тем с хутора пришел гармонист, но почему-то не играл. Потом пришли вопревские ребята с гармонью, и начались танцы. Народу на улице было очень много, и гулянье напоминало Успение, до того оно было многолюдное, праздничное и веселое.
Мы с Ольгой ушли от круга и стали ходить по улице. Вначале к нам привязался Шура и стал ходить с нами. Мы все старались уйти от него, но он не пускал нас. Несколько раз подходили мы к кругу, но как только уходили от круга, так он шел с нами.
Потом мы устроили возню с Колей Осипушкиным, в это время подошел к нам Коля Антоновский. Он предложил нам с Ольгой яблок и сказал, чтобы мы за это пошли с ним. Мы согласились и пошли гулять по улице. Сколько времени мы ходили, не знаю. Потом привязался к нам какой-то парень.
Это оказался тот самый Егор, бывший Ольгин ухажер, о котором я уже писала. Стали мы по улице ходить четверо. Маленькие мальчишки не давали нам покою безобразными словами. Наконец надоело ходить по улице, и мы решили посидеть. Уселись на жердях против Лавреновых. Сидеть нам было очень хорошо и удобно. Мы с Ольгой сели в середине, ребята по краям. В этот конец улицы гуляющие никогда не ходили, мы были спокойны за то, что нас никто не увидит. Вдруг, откуда ни возьмись, подходит Шура и садится с нами. Он, оказывается, караулил лавреновский сад, потому что хозяева были на свадьбе, и видел, как мы пришли сюда. У него с собой было много яблок, и он угостил нас хорошими яблоками. Присутствие его нам было не очень приятно, особенно для нас с Ольгой, потому что если бы нас кто увидел, то, наверное, хорошего не подумал бы: две девчонки и три парня. Посидев немного, мы все пошли опять по улице. Но до того места, где находился круг, мы не пошли, а стали гулять лишь в одном конце улицы: я с Колей, Ольга с Егором. Ходили мы довольно долго, потом я вздумала пойти к девчатам, но не пошла, неудобно было почему-то идти вместе с Колей. Мы вернулись обратно и уселись около какого-то дома под кустами сирени на дровах. Мимо по дорожке гуляли Егор и Ольга.
