А теперь хватит о школе. Немного о личных делах. В последнее время моей страстной мечтой стало иметь друга. Такого друга, с которым можно бы было поговорить по душам, все ему выложить и быть уверенной, что он тебя поймет. Но вокруг себя я не вижу ни одного подходящего человека. Все так пусты и глупы, что смотреть ни на кого не хочется. Ну прямо нет ни одного человека, который бы хоть немного чем– нибудь нравился. Правда, мне несколько нравится Наташа Перетерская, единственный человек на курсах, который мне кажется посерьезнее других. Остальные же или отчаянные зубрилки и пай-девочки, или такие пустые болтушки, что и говорить-то с ними не хочется. А таких большинство. И все они очень веселы, очень довольны и совершенно не замечают своей глупости. Но может быть, и никто этого не замечает, может быть, это только мне представляется, потому что я (могу это сказать без хвастовства) гораздо развитее большинства своих подруг, и поэтому-то они не удовлетворяют меня и не нравятся мне своей пустотой. Когда еще я училась в четвертой группе, наша учительница сказала нам, что я развита не по летам и не по летам серьезна. Это было верно. Тогда я в своем развитии стояла гораздо выше своих подруг, и, вероятно, что сейчас это так же, иначе я не скучала бы так отчаянно и не считала бы всех окружающих глупцами. Даже преподаватели меня не все удовлетворяют. Борис Петрович мне теперь не нравится. Он мне кажется теперь очень ограниченным, слишком включенным в рамки своей «культуры», которой он старается начинить своих учеников. Между прочим, ученицы первого курса без ума от Бориса Петровича и страшно за ним бегают. Из преподавателей лишь Александр Иванович нравится мне несколько. Он преподает обществоведение, молод и, кажется, недурной человек. Больше мне никто не нравится.
В общем, в школе я одинока, «мне скучно и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…».
Из мальчишек тоже нет никого более или менее серьезного. Нравится мне немного Варшавский, но моя наблюдательность, вероятно, откроет мне вскоре все его дурные стороны, и я забуду о нем думать. Так, я уже открыла, что Варшавский мелочен, это уже минус. Вероятно, скоро еще прибавятся минусы, и тогда свои мечты придется снова перенести на оставленного в деревне Колю. Пока кончаю. Прощай, старый год, вероятно, не придется больше писать до нового года, завтра рано вставать.
30 декабря, воскресенье
Нет, пришлось еще писать на старый год, и еще, наверное, придется писать прежде, чем наступит новый год.
Сегодня с утра пришли ко мне Зоя Хапалова и Нюра Т. Думали мы писать сочинение по промышленной статистике. Только расположились, приходит вдруг Савинова. Ну тут, конечно, пошла болтовня, бузотерство, Алексей нас снял, так что о деле и думать было некогда. Так просидели мы до второго часа. Потом мы стали обедать. После обеда решили до трех часов начать все-таки писать. Только было начали читать, приходит Маруська. Ну, с ней я уладила, так что она нам не мешала. Но, знать, не суждено было нам в этот день начать это сочинение. Не успели мы и двух страниц прочитать, как приходит ко мне Рогачева и приносит мне мою тетрадь. Тут уж нас оставила всякая надежда на то, что у нас выйдет что-нибудь путное. Решили бросить и снова собраться завтра, опять у меня. Так и прошел сегодня день зря. Хотела на каток пойти, да денег нет.
Сейчас читала Никифорова «У фонаря». По этому роману мне нужно делать доклад в литкружке, а все никак не могу прочитать его, не интересует он меня. И как буду делать доклад, не знаю, придется писать что-нибудь несуразное.
Странно как-то сидеть сейчас, ничего не делать и сознавать, что завтра не идти в школу. Скучно как-то. Хоть и в школу ходить порою страшно не хочется, но все-таки без нее скучно, особенно когда дома такая ерунда: отец больной, мать расстроена, сходить никуда нельзя, потому что денег нет. Скверно, даже не радует, что четыре дня не учимся. Особенно же мучает этот доклад по промышленной статистике. Буду писать опять про школьные дела.
Наш курс занимается уже не в прежнем классе, а в другом, находящемся ближе к канцелярии. Причиной перевода нас из одного класса в другой послужило наше слишком отчаянное поведение. На нас сыпались неустанные жалобы наших преподавателей о том, что мы скверно ведем себя на уроках, жалобы не наших преподавателей, которые во время дежурства отмечали, что мы в перемены сидим в классе и не открываем форточку, а как только начинается урок, то все выходят из класса. В общем, как раз наоборот правилам. Затем еще не нравилось преподавателям поведение наших мальчишек во время перемен и много другого, что мы считали невинным развлечением, а другие – страшным грехом. Наконец, терпение преподавателей истощилось, нам был объявлен ультиматум, что если мы в скором времени не исправимся, то к нам будут применены решительные меры. Нас это нисколько не испугало, и мы, как бы в отместку за эту угрозу, проделали еще одну штучку, которая послужила причиной перевода нас в другой класс. Не помню точно, когда это было, помню только, что это был вторник, потому что в тот день у нас были уроки математики и географии. Это были самые отвратительные уроки, да кроме того, еще должно было быть обществоведение и счетоведение. В общем, нам не хотелось заниматься, и вот мальчишки решили испортить свет, надеясь, что в темноте нас заниматься не заставят и отпустят домой. Задумано – сделано. Сделали что-то мальчишки с выключателем, и света не стало. На уроке обществоведения занимались в потемках. На урок географии нас отправили в кабинет, а спецы по электричеству стали исправлять свет. Свет был испорчен не только у нас в классе, но и в зале, и в соседнем классе. За один урок свет был исправлен, к великой нашей досаде. Но мы не унывали. Мальчишки обещали снова сделать то же самое. Тут как раз была большая перемена, и можно было незаметно испортить свет. К началу следующего урока оказалось, что мы опять без света. Без света опять и зал, только лишь смежный с нами класс был освещен. Это было очень подозрительно. Но наши надежды опять не оправдались. На урок математики нас послали заниматься в какой-то пустой класс, свет был снова исправлен, и так как администрация школы, вероятно, поняла, что неспроста свет гаснет, то одному нашему мальчишке пришлось, кажется, один или два урока просидеть в канцелярии.
Затем в последний день пребывания нас в этом классе было разбито оконное стекло, за которое нам пришлось заплатить 5 рублей да еще 2 рубля за поломку шкафа, сломанного уже в новом классе.
Преподаватели отмечают, что с переводом в новый класс наше поведение улучшилось. Но по-моему, это им только кажется так, потому что в последнее время у нас мало учеников занимается, класс пустует, и шуметь некому.
С нового года начнется, вероятно, старая история на новый лад.
Чудно как-то в этом году праздники проходят. Новое Рождество учились, старое тоже будем учиться, и, в общем, никакого праздника, так, недоразумение какое-то. А уж у нас тем более. Вероятно, ни у нас гостей не будет, ни мы никуда не пойдем, потому что папа болен. Мне хоть все равно некогда будет, а все-таки скучно.
Как я мечтала осенью поехать зимой в деревню на рождественские каникулы! А оказывается, о поездке и думать нечего. Каникул нет, средств для поездки тоже нет, так что все мечты мои разлетелись в прах.
