Пришли на стадион. Снаружи он представляет из себя какое-то немыслимое сооружение. Когда мы ходили с Н. в Покровское и проходили мимо него, то все гадали: что это такое строится? Ни на что нам известное это сооружение похоже не было. Сегодня, завидев его издали, мы опять стали гадать, и оказалось, что это стадион. Внутри он устроен как цирк, только не круглый, а овал. Посредине, где трибуна, просто земля с травою, с трех сторон поднимаются вверх многочисленные каменные ступени, на которых устроены скамьи. По бокам наверху особые трибуны. Народа была пропасть. Пестрые многочисленные толпы, знамена. Вначале были доклады. Говорил Луначарский, потом еще кто-то. Ничего невозможно было разобрать, потому что было два усилителя и один передавал быстрее, другой отставал. В общем, пока были доклады, делать было нечего. Мне уже стало все надоедать. Мы поели, потом пошатались, купили квасу и, наконец, решили смотаться домой, уж очень однообразно все было. Пока мы были внутри помещения, на площадке появился пушбол. Посмотрели несколько минут, надоело. Пошли домой, с нами пошла Шакворетова. Она торговала книгами. Почти все уже продала, осталось немного. Дорогой она предложила книги прохожим, предупреждая, что есть по копейке. Публика в большинстве случаев отнекивалась, некоторые заявляли, что они уже купили. Первым покупателем оказался какой-то красноармеец. Он купил одну книжку за копейку. Для большей успешности Н. предложила пугать граждан предстоящей чисткой. Подходим к одной лавочке, сидит мужчина солидной комплекции. Наверное, бюрократ, решаем мы. Предлагаем копеечную книжку, гражданин усиленно отнекивается. Пускаем в ход «чистку», и вдруг гражданин заявляет: «Меня уже вычистили». Моментально отходим, раз вычистили, то уж никакие книги не помогут. Решаем теперь по-иному предлагать. Прежде надо спросить, не «вычищен» ли уже гражданин, если «вычищен», то нечего и предлагать книги, а если не «вычищен», то спросить, почему не «вычищен», и предложить книгу во избежание чистки. Хохочем отчаянно, но книги от этого все равно не продаются. За все время пути продали всего три или четыре копеечных книжки. Одну книжку купил у нас букинист, торговавший у Тверской Заставы.
У нас с Наташей был пригласительный билет в летний клуб в Самарском переулке. Там сегодня праздник физкультуры. Программа громадная. Вначале мы хотели прямо со стадиона пойти туда, но потом решили зайти ко мне домой. Пробыли дома несколько минут и в пятом часу отправились в Самарский. Пришли туда. Не знали, куда идти. На центральной площадке бегали физкультурники. Нашей целью было найти пруд. На билете было написано, что будет эстрада на воде, а между тем я твердо знала, что здесь нет пруда, потому что зимой, когда ходила сюда на каток, то не видела ничего подобного. Оказывается, пруд этот очень маленький и находится в стороне от центральной площадки, зимой там сугробы лежат. Нашли мы пруд быстро. Уселись против него на лавочке. Вдруг видим, идет мой папа с Валькой и Алексеем. Я сообщила им, что к нам приехали гости из Богородска и что поэтому мама не может пойти сюда гулять. Поахали и решили отправить Алексея домой, а маму вытащить сюда хоть на час. Папа с Ал. пошли домой. Мы с Н. отправились искать открытый театр. Нашли через справочное бюро. В нем ничего не было. Пошли шататься, отыскали читальню и засели там. Взяли читать Богданова «Первую девушку», книга понравилась, и мы ею зачитались. Начинало свежеть, а мы были без пальто. Наведались в открытый театр. Туда пускали публику. Чтобы попасть туда, надо было взять билеты в справочном бюро (конечно, бесплатно), взяли, начало, оказывается, в половине девятого, а когда брали билеты, было только половина восьмого. Пошатались немного и хотели уже уйти домой, как вдруг Валька говорит, что скоро начнется представление на воде. Решили подождать. Пошли на пруд, там уже стала собираться публика. Ждали, ждали, наконец началось. Показывали цирковые номера, порядочную чепуху. До конца ждать не стали и ушли домой. Когда пришли, было уже половина десятого. Я зашла к Наташе за пальто. Наших дома не было. Пошли провожать богородских и, вероятно, зашли в Самарский.
Вчера весь вечер пробыла у Наташи. Вначале занялись делом. Она рисовала, я читала «Анти-Дюринг». Кроме того, она помогала тетушке приготовиться к приему гостей. Но потом с делами покончили, и началось обычное.
19 июня, среда
Какой прекрасный вечер! Сейчас относила Наташе галоши. Она только что заходила ко мне и оставила их, пришлось отнести, а то вдруг завтра дождь и ей не в чем будет идти. Вечер теплый, тихий, прекрасный вечер. Небо еще не совсем темное и голубое-голубое. Луна большая, желто-золотистая, и свет такой мягкий, ласковый. Глянешь в небо, и сразу ощущаешь какую-то тишину, покой, глянешь вниз – шум, грохот, толпы людей. Эх, хорошо бы сейчас очутиться на берегу реки, в высокой траве! Вверху голубое небо, звезды, луна, внизу темно-зеленая трава, свежая, росистая, а прямо перед глазами темная гладь реки. Ах, небо, голубое далекое небо! Гляжу на тебя через окно и мечтаю о широком поле, о реке и… да мало ли о чем! Хорошо бы на пароходе сейчас ехать или хотя бы на поезде, только где-нибудь вдали от города, среди широких долин. Ах, мечты, мечты, где ваша сладость…
23 июня, воскресенье
Я дома одна. Наши все уехали вчера, сегодня ведь Троица. Уехали в Богородск. Звали меня, но я не поехала. Не захотелось, да и жаль было упустить случай, когда никого нет дома, провести день с Наташей. У нее тоже дядя с теткой уехали, так что нам везде свободно. Мои уехали вчера часа в четыре дня, ее позднее вечером. В общем, вчера вечером мы были с ней уже свободны. Решили использовать это и отправиться гулять часов до 12. Отправились по кольцу «А», обошли его за 2 с чем-то часа, а потом пошли домой. Я ночевала у Наташи. Как уснули, и не помню. Утром сегодня проснулись рано и опять уснули. Около семи опять проснулись. Катя уходила в церковь. Решили встать. Нужно было идти за хлебом. Наташа пошла, я осталась у нее. От нечего делать стала рыться у нее на столе и отрыла тетрадь, предназначенную для счетоводства, но занятую вещами более интересными, чем этот снотворный предмет. Стала читать, и оказалось, что это было начало произведения на тему, как две девочки убегают из дома. Тему эта Наташа дала мне, советуя что-нибудь написать. Я начала что– то и посоветовала сделать то же Наташе.
Кроме начала, бы еще кусочек, просто отдельный эпизод, где выводится политрук, названный Яковом, конечно, понятно почему.
10 июля, среда
Давно не писала. Все было некогда. Каждая минута была чем-то занята, да и немудрено, я ведь теперь работаю. Меня все-таки оставили в тресте пока до октября, а там, наверное, совсем. Сейчас положили 50 руб. в месяц. Через два месяца пройду в профсоюз, и тогда обещали прибавить жалованье. В общем, все устраивается как будто ничего, хотя работать страшно не хочется, боюсь, что я погребу себя на статистике, цифры отупляюще действуют на мой ум, я прихожу домой разбитая и усталая, и ясно, что делать ничего не могу. Даже когда я пишу что-нибудь вечером, то сажаю множество ошибок, чего раньше со мной никогда не случалось. В общем, скверно, но и не работать нельзя, кончила школу, чего же делать? Другие и этого не получили, мало ведь кто из наших устроился на работу – 13 человек из 78 окончивших. Как только выяснилось окончательно, что я остаюсь в тресте, я изъявила желание работать в их редколлегии. Конечно, приняли, было уже два собрания, пустые и ненужные, которые, хотя продолжались и долго, но на них лишь читали полученные заметки, страшно неинтересные и глупые. Мне уже пришлось написать заметку на очень бузовую тему. Хотела написать в стихах, но не вышло, накатала фельетонистой прозой. Прошла, конечно, без всяких поправок. Газета скоро выйдет, придется мне еще участвовать в выпуске, делать заголовки и рисовать. Выпускать, наверное, будет не так весело, как в школе, здесь публика все взрослая, один лишь мальчишка лет 18–19, Нежданов Николай, а остальные – дяди. В общем, в тресте скучно, хотя особенно скучать некогда, потому что много работы.
