Трудно судить, оправдала ли бы себя эта тактика, если бы на ней объединилась вся левая часть Гос. думы. Но можно сказать с достоверностью, что ее смысл оказался погублен, когда единодушие было нарушено соц. – демократами и они решили, хотя бы одни, выступить против Столыпина.
Перейду к самому заседанию.
Оно началось в Дворянском собрании быстрою проверкой полномочий, которая продолжалась от одиннадцати до половины второго. Когда полномочия 258 депутатов были проверены, Дума объявила себя «конституированной» и после часового перерыва Столыпин прочел декларацию.
В ней не было ни единого слова, которое могло бы Думу задеть; она говорила не о «прошлом», а только о предстоящей правительству с Думой работе. Все, что могло разделять правительство с Думой, было благоразумно оставлено вне декларации
[44].
Декларация возвещала внесение громадной массы законов, причем все то, что она в этих законах отмечала и подчеркивала, могло вызвать только сочувствие Думы. Ни о необходимости борьбы с Революцией, ни о невозможности сейчас, во время смуты, переходить к установлению правового порядка в декларации не было ни единого слова, в отличие от той декларации в 3-й Думе, о которой я упоминал в 3-й главе этой книги.
Декларация не только перечисляла законы, попутно подчеркивая их либеральный характер, она постаралась их связать одной руководящей мыслью. Эта мысль изложена так:
«Мысль эта – создать те материальные нормы, в которые должны воплотиться новые правоотношения, вытекающие из всех реформ последнего времени. Преобразованное по воле Монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое, так как, пока писаный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, т. е. не будут прочно установлены.
Правовые нормы должны покоиться на точном, ясно выраженном законе еще и потому, что иначе жизнь будет постоянно порождать столкновения между новыми основаниями общественности и государственности, получившими одобрение Монарха, и старыми установлениями и законами, находящимися с ними в противоречии».
В этих словах изложен тот смысл, который придавал сам Столыпин понятою «правового порядка». Он не в том только, чтобы писаным законом определить все «права человека» и этим дать возможность защищать их от нарушения. Эту цель ставил себе еще «Свод законов» Сперанского. Главной задачей Столыпина было привести это права в соответствие с «новыми основаниями общественности и государственности», которые были возвещены Манифестом, но не облечены в нормы конкретных законов, почему и явились источником «столкновений» и «нареканий» с обеих сторон. Государство в тот момент преобразовывалось. Как выражалась декларация, «страна находилась тогда в периоде перестройки, а следовательно, и брожения», и декларация объясняла, в каком направлении шла перестройка, в чем состояли эти новые основания государственности. Они носили либеральный характер и соответствовали Манифесту.
Прежде всего, они были в закреплении личных «прав» человека, т. е. политических «свобод» и неприкосновенности личности. «Правительство, – говорит декларация, – сочло своим долгом выработать законодательные нормы для тех основ права, возвещенных Манифестом 17 октября, которые еще законом не установлены». Любопытно, что декларация упоминала при этом об отмене связанных исключительно с исповеданием ограничений, что, в сущности, предрешало еврейское равноправие. Она обещала «обычное для всех правовых государств обеспечение неприкосновенности личности, причем личное задержание, обыски, вскрытие корреспонденции обусловилось постановлением соответствующей судебной инстанции, на которую возлагалась и проверка в течение суток оснований законности ареста, последовавшего по распоряжению полиции» и т. д.
В связи с произведенной Основными законами реформой центрального государственного управления на началах «законности» и привлечения «общественных сил», предполагалось перестроить и местную жизнь на этих же новых началах, в области самоуправления, управления и полиции; для этого вносились законы об увеличении компетенции местного самоуправления, о его распространении на новые территории, о создании мелкой земской единицы, поселкового управления, и о расширении избирательных прав, которые будут основаны уже не на земельном, а на налоговом цензе; подчеркивалось, что «администрация впредь будет следить только за законностью действий самоуправления».
В области юстиции возвещалось восстановление выборного мирового суда, упразднение земских начальников, сосредоточение всех кассационных функций в Сенате и осуществление целого ряда новелл, которые «при сохранении незыблемыми основных начал Судебных уставов Александра II оправдывались указаниями практики или же отвечали некоторым, получившим за последнее время преобладание в науке и уже принятым законодательством многих государств Европы воззрениям»; таковы: допущение защиты на предварительном следствии, условное осуждение, досрочное освобождение и т. д. Программа соответствовала давнишним желаниям нашей общественности.
Не буду перечислять всех возвещенных реформ в области народного обучения, рабочего вопроса, налогового обложения и т. д. Их было очень много. Особо подчеркну социальные меры, принятые в интересах крестьян и направленные к двум целям: к увеличению площади крестьянского землевладения и к упорядочению этого землевладения, т. е. к землеустройству. Для первой цели «в распоряжении правительства имеется около 11 миллионов десятин, поступавших по Указам 12 и 27 августа 1906 года и купленных по закону 3 ноября 1905 года, которые правительство предполагает продавать земледельцам по льготным, соответствующим ценности покупаемого и платежным способностям приобретателей, ценам». Для второй – изданный по 87-й ст. закон, облегчающий переход к подворному и хуторному владению, причем «устранялось всякое насилие в этом деле и отменялись меры насильственного прикрепления к общине, закрепления личности, несовместимые с понятием и свободы человека, и человеческого труда».
Таково, в самых общих чертах, содержание декларации, которая в сжатом своем изложении занимает 14 столбцов стенографического отчета. Она кончалась такими словами:
«Изложив перед Государственной думою программу законодательных предположений правительства, я бы не выполнил своей задачи, если бы не выразил уверенности, что лишь обдуманное и твердое проведение в жизнь высшими законодательными учреждениями новых начал государственного строя поведет к успокоению и возрождению великой нашей Родины. Правительство готово в этом направлении приложить величайшие усилия: его труд, добрая воля, накопленный опыт предоставляются в распоряжение Государственной думы, которая встретит в качестве сотрудника правительство, сознающее свой долг хранить исторические заветы России и восстановить в ней порядок и спокойствие, т. е. правительство стойкое и чисто русское, каковым должно быть и будет правительство Его Величества. (Бурные аплодисменты справа.)»
