Я села в машину. Роман, за все время моей отповеди не произнесший ни слова, стоял на пыльной дороге, опустив голову.
– Пацан, садись, долго мне тебя ждать! – высунулся из окошка шофер.
– Езжайте, – махнул рукой вампир. – Я своим ходом.
– Рома! – обиженно пискнула Машка.
– Все замечательно. – сказала я. – Поезжайте, пожалуйста.
* * *
... Я иногда жалею, что у моего супруга в брюки продет ремень из слишком мягкой кожи.
Потому что кое-кому не помешала бы приличная порка!
Устраивать родителям истерику! В пятнадцать-то лет! Из-за мальчишки!
– Я в твои годы еще в бумажные куколки играла! – гремела я на лиловую от злости и слез Машку. – А ты с вампирами романы крутишь! Романы... тьфу!
Дарье тоже досталось.
– Вместо того, чтобы делами заниматься, читаешь всякую чепуху целыми днями!
– А что же мне, папины романы читать, что ли! – неосмотрительно вякнула Дарья, и тут взорвался папа-писатель, оскорбленный в лучших чувствах.
– Вы эгоистки! Лентяйки! Привыкли жить без проблем, все мы за вас делаем! Хоть бы картошку чистить научились!
– У нас на кухне комбайн стоит.
– Ах, какие у нас умные дети, Авдей! Они умеют нажимать на кнопки и дерзить родителям! Я таки прихожу в восторг от таких детей, как сказал бы боцман Бецман!
Дочери выпучили на меня глаза:
– Кто?!
И тут я разревелась:
– Вы негодные девчонки! Сколько времени прошло, как мы приехали, а вы еще ни разу не спросили у нас, где же ваш младший брат!
Дочери помолчали, а потом Марья выдала:
– А разве он не приехал? То-то я чувствую, воздух в квартире стал посвежее...
– Как ты смеешь говорить такие гадости!
... В отличие от Машки Дарья была сообразительней. И она сообразила, что совершила тактическую ошибку, разгневав папу. И это чревато последствиями вроде запрета на пользование нашей библиотекой и персональным сайтом. Поэтому Дарья принялась подлизываться.
– А правда, – сказала она. – Где вы Яську оставили?
Этот вопрос несколько разрядил атмосферу. Даже пара шаровых молний, спорадически возникших как зримое свидетельство моего гнева, растворились в воздухе без вреда для окружающих.
– Пойду приготовлю чай, – заявила я. – Авдей, расскажи все сам. А то у меня нервы уже не выдерживают. Пора валерьянку пить. Причем литрами.
На кухне я запустила тостер, достала из холодильника джем (это же надо, сожрать за время нашего отсутствия восемь банок из десяти! А потом на прыщи жалуются). Под тихое сопение чайника я прислушивалась к голосу Авдея, повествующего о приключениях нашего капитана Славки. Девочки реплик не подавали. Или не верили (что вряд ли), или им это было до фонаря (что похоже на правду).
Нет, в самом деле, кого мы вырастили?!
С этим мысленным риторическим вопросом я насыпала в плетеную корзинку арахис в шоколаде, поставила тосты и крикнула:
– Чай готов!
Муж отконвоировал дочек в кухню. Они расселись за столом и принялись разглядывать узоры на чашках, то есть молчаливо игнорировать мои гневные взгляды.
– Вика, сделай мне кофе, – попросил Авдей. – Пойду, принесу коньяк.
Маша при этих словах подняла голову и проводила отца взглядом карманного воришки, схваченного на месте преступления. Я перехватила этот взгляд и очень выразительно посмотрела на дочь.
Авдей вернулся, продемонстрировав мне бутылку с жалкими остатками «Арарата» на донышке. Когда мы уезжали в Одессу, бутылка была едва початой...
– Так, – тяжело сказал муж, ставя бутылку на стол, – вы у нас еще и пьете. Доченьки.
– Пап, тебе жалко, что ли?! У тебя этих бутылок целый шкаф! – слезливо воскликнула Марья. – У меня было шоковое состояние после того нападения на танцах, вот я и выпила... немножко.
– Немножко?! – Авдей гневно измерил взглядом примерное количество выпитого. – Такая доза коня свалит!
Я успокаивающе погладила мужа по плечу:
– Пей кофе, я разберусь.
– Ты, Марья, глупости говоришь, – обратилась я к дочери. – Во-первых, ничего нам для вас не жалко. Ни коньяку, ни алмазов в каменных пещерах. Ты, между прочим, на Новый год сломала замочек на моем новом рубиновом колье, но я молчу. Просто нам, как родителям, обидно такое отношение. Мы для вас не авторитет. Слушать наши воспитательные речи вам скучно и грустно. Вы считаете себя крутыми, самостоятельными и более продвинутыми, чем мы, негодные шнурки. Вы уже начали пить коньяк, целоваться с мальчиками и гулять в подозрительных местах...
– Ко мне это не относится! – гордо высказалась Дарья и закашлялась, подавившись тостом.
Я похлопала ее по спине, чтоб перестала кашлять, и продолжила:
– Чем бы вы ни занимались, получается так, что мы вам мешаем. В принципе, это нормально, дети всегда стремились вырваться из-под родительской опеки.
– У Вовенарга написано... – встряла Дарья.
– Не знаю, что там писал Вовенарг. Но как мать, я заявляю следующее: хотите настоящей самостоятельности – живите отдельно и на собственные средства.
– Это как? – оживилась было Марья, но сникла, услыхав мои комментарии, которые не нужно приводить в тексте, поскольку любому родителю, вставшему на тернистый путь воспитания непослушного чада, они известны.
– Вот видите, – со змеиной улыбкой поглядела я на дочерей, испуганных перспективой нищеты, бездомности, голода, холода, рабства у сутенеров и смерти от наркотиков и СПИДа. – Как вам, оказывается, легко изображать самостоятельность за нашими плечами, и как вы боитесь ее на самом деле.
– Это волюнтаризм, – прошептала Дарья, избегая встречаться со мной взглядом.
– Конечно. Дашенька, меня не было дома две недели. Кто-нибудь из вас удосужился перестирать накопившееся в корзине белье? Ваше белье? Маму дожидались... Мама-диктатор, приедет, все перестирает, уберет, по магазинам побежит, доченькам деликатесы покупать: Чтобы дочки потом ее же и попрекали волюнтаризмом.
– Вика, успокойся, пожалуйста, – тихо подал голос Авдей. – Скандалами ничего хорошего не добьешься.
– Знаю... – я махнула рукой и принялась пить порядком остывший чай. Фу, гадость.
– Мама и папа, – вдруг встала Маша, – Простите меня. Я больше так не буду.
И села.
Мне захотелось рассмеяться. Подобное заявление в нашем семействе провозглашало немедленное прекращение всяких боевых действий с полной капитуляцией обеих сторон.
– Чего «не будешь»? Коньяк пить стаканами?
– Вообще... – шмыгнула носом Машка. – А колье я не нарочно сломала.
