Хотя Машка с вампиром еще толком и не целовалась.
Их свидания носили сугубо платонический характер. Вампир водил Машу на выставки, в кино, в зоопарк и концертный зал «Россия». Словом, вел себя вполне прилично и очень по-человечески. И Марья забывала о том, что он вампир и что фамильный склеп Кадушкины выстроили не для хранения запасов картошки на зиму.
Роман был интересным собеседником. Он был интеллектуалом. Он читал Маше стихи: Вийона – на французском и на русском – свои собственные. Маша, правда, стихов не оценила. Она не разбиралась в поэзии.
Зато в поэзии разбиралась Дарья и однажды выпросила у вампира тетрадку со стихами – почитать (Роман игнорировал электронные носители информации и творил по старинке – при помощи пера и бумаги). Читала их по вечерам, когда родители были заняты своими делами: отец сочинял роман, мать – колдовала на кухне. От стихов Романа Даша приходила в тихое исступление и, выйдя на балкон, что-то шептала, подняв хорошенькое бледное личико к усыпанному звездами летнему небу:
Небесный Охотник стрелу позабудет свою,
И Лебедь забудет расправить могучие крылья.
И то, что по книгам я робко теперь узнаю, —
То станет когда-нибудь самою зримою былью.
Звезда не закончит по летнему небу свой путь,
Поскольку у неба наступит иное значенье.
И будет ужасно в прошедшие сны заглянуть,
Но страстно душа возжелает их видеть зачем-то.
Когда же окончится время гаданий и сна,
И день наступающий все обольет перламутром,
Воздвигнется город, где вечною станет весна,
Куда дозволяется доступ лишь детям да мудрым.
Когда и ягненок и лев ко вратам поспешат,
И ласково встретит младенца олень круторогий,
Заплачет тогда об утраченном свете душа
И будет, страдая, искать в этот город дороги.
Даша вздыхала и грезила наяву. В ее грезах мальчик Роман Кадушкин превращался из вампира в стройного рыцаря с благородным неулыбчивым лицом. Дарья благословляла его на подвиги ради ее имени и уходила на самую высокую башню своего воздушного замка, чтобы в одиночестве и печали предаваться размышлениям о любви земной и небесной.
Бедная, бедная Дашка! Ей крупно не повезло и с рыцарем, и с собственными грезами. Потому что пресловутый рыцарь увлечен был другой девицей. И потому что влюбленность двух сестер в одного человека грозит превратиться в индийскую мелодраму со слезами, попытками выброситься из окна и повеситься на собственной косе.
А еще Дарье приходилось скрывать от сестры свое увлечение. И если они втроем: Маша, Даша и вампир– шли на какой-нибудь очередной концерт, Машка хихикала, заигрывала и кокетничала, а Дашка напускала на себя философическую надменность и терзалась ревностью.
Так и вышло, что родители узнали обо всем уже после того, как произошли неприятности.
Даже можно сказать, драматические события.
Поскольку появление вампира традиционно ими сопровождается.
Нет, Марья больше не убегала из дому, не спала в гробу и даже (чтобы Вика не придиралась) перестала пользоваться красной подводкой для глаз. Марья, розовощекая, крепкая телом, упругим, словно мячик, и всегда готовая на ехидство и каверзы, ни с того ни с сего стала бледнеть, худеть и чахнуть. Поначалу этого никто не замечал, а сама Машка только радовалась потере лишних килограммов. Но через некоторое время оказалось, что девочка падает в обмороки, плохо спит по ночам и часто беспричинно плачет; под глазами у нее проступили темные круги, в волосах обнаружилась невозможная для столь нежного возраста седина, а губки стали бледными и бескровными.
Мама забила тревогу и принялась восстанавливать пошатнувшееся дочкино здоровье сразу: и при помощи магии, и при содействии витаминов. Витамины помогали слабо, а магия...
Магия не действовала вообще.
И Вика в растерянности опускала руки. Она не могла понять, откуда исходит угроза.
Ведь о том, что угрозу для тебя может представлять родной и близкий человек, думать совершенно не хочется.
И однажды наступил тот день, когда Марья, заплакав голоском, тоненьким, как у щеночка, позвала маму и сказала, что не может встать с постели – сил нет. Мама вызвала «скорую», а сама, рыдая от собственного неожиданного бессилия, принялась искать в руководствах по целительству признаки дочкиной болезни.
– Ничего не понимаем, – сказали врачи «скорой» и уехали, сделав Маше инъекцию кофеина ради очистки совести.
А Вика перечитала в книге «Необычные болезни» раздел «Виды порчи, сглаза и родственного оговора» и расплакалась. По всему выходило, что на дочку напустили порчу.
Из зависти.
Ну кто мог завидовать Машке?!
Вика приготовила отвар из трав, напоила безвольную и тихую дочку, с запоздалым ужасом отмечая, что Маша стала похожа на скелет, а блеск в ее глазах сменился каким-то мутным безразличием...
В то время как мама возилась с больной сестрой, Даша позавтракала и, прихватив тетрадку со стихами вампира, отправилась на улицу.
Роман сидел у подъезда, опустив голову. Даша знала, что с тех пор, как с сестрой приключилась непонятная болезнь, вампир дежурил возле их дома практически круглосуточно.
– Доброе утро! – улыбнулась Даша вампиру.
– Что с ней? – хмуро спросил Роман вместо приветствия. Он почему-то больше не разговаривал с Дашей предупредительно-светским тоном, отмалчивался, когда она принималась хвалить его стихи и избегал смотреть ей в глаза. А то, что он был бледен...
Так ведь это для вампира нормально.
– Она, наверное, простыла. Или опять переела таблеток для похудения, – беспечно отмахнулась Дарья от вопроса. – Мама лечит ее травами. Не волнуйся.
Роман странно взглянул на Дашу, но ничего не сказал.
– Не хочешь пройтись со мной? Я давно не была в библиотеке... – Дарья, разумеется, надеялась на положительный ответ. Но услышала совершенно иное:
– Мне необходимо поговорить с вашей матерью. Я не могу идти с тобой.
– Вот как? – нахмурилась Даша и дернула плечиком. Она только сейчас заметила, что Роман по-прежнему сидит на скамейке, хотя раньше он никогда бы не позволил себе такого в присутствии стоящей девушки. – Ну, как угодно. Вот твои стихи.
Даша шлепнула толстой тетрадкой о скамейку и, дрожа от злости, зашагала прочь от дома. И не услышала, как вампир прошептал ей вслед:
– Ведьма...
Даша шла и боролась со слезами. Слезы были гневные, яростные, неудержимые. Дай им волю, они, падая на асфальт, шипели бы, как соляная кислота.
