Экспертная комиссия по исследованиям и инновациям при бундестаге в годовом отчете за 2014 год рекомендовала полностью отменить программу, поскольку та не является экономически эффективным инструментом защиты климата и не оказывает ощутимого инновационного эффекта
[165].
С 1999 до 2012 года установленные мощности ветровых и солнечных электростанций в Германии выросли с 5 до 64,3 ГВт, но за это же время выбросы углекислого газа увеличились на 5 %, тогда как в период с 1990 по 1999 год годовые выбросы СО2 упали на 19 %. Резкая деиндустриализация восточной части Германии после воссоединения страны была заметно более эффективным средством снижения выбросов, чем энергетическая трансформация.
В Европе распространение альтернативной энергетики существенно увеличивает среднюю себестоимость электроэнергии. При уровнях производства ветровой и солнечной электроэнергии порядка 200 Вт на душу населения цена электричества составляет около 15 евроцентов за кВт·ч; если же уровень производства превышает 200 Вт, то цены оказываются заметно выше. Датчане, имея самую большую долю ветроэнергетики, платят за электроэнергию больше остальных (29,72 евроцента за кВт·ч). За ними следуют немцы — 26,76 евроцента
[166].
Испания находится на третьем месте. «Устойчивая энергетика натолкнулась на неустойчивые расходы», — писал The Economist об испанском опыте внедрения солнечной энергетики. В 2007 году в этой стране вырабатывалось 690 МВт установленной мощности солнечных электростанций. Пять лет спустя она достигла 6 ГВт. Одновременно субсидии составили 8,1 млрд евро в год — почти 1 % испанского ВВП.
Британия присоединилась к «клубу» солнечной и ветровой энергетики позже, но и там цены на электричество вскоре взлетели — на 75 % за 10 лет, начиная с 2004 года.
В 2015 году в Германии совокупные субсидии, включенные в «зеленые» тарифы, достигли 82,5 млрд евро, а совокупная стоимость «энергетической трансформации» превысила 400 млрд евро. Ожидается, что стоимость «энергетической политики» к концу 2030-х достигнет триллиона евро.
Но и при таких колоссальных государственных расходах «платят за банкет» обездоленные. Германия стала лидером по распространению «энергетической бедности». В 2008–2011 годах выросло на четверть количество домохозяйств, которые тратят 10 % и более процентов дохода на счета за электричество и тепло. «Людям приходится выбирать между оплатой счетов и горячим обедом», — сетовал представитель берлинского офиса католической благотворительной организации Caritas в 2013 году в журнале Der Spiegel. В год от сети отключали более 300 тыс. домов за неоплаченные счета.
Первые инвесторы в ВИЭ разбогатели, и сформировался класс «зеленых помещиков», которые получали в год 40 тыс. евро за крупную ветряную установку, расположенную на их участке. Однако уже в 2014 году только 22 % фондов, занимавшихся инвестициями в возобновляемую энергетику, давали больше 3 % внутренней ставки доходности
[167].
Именно экономическими причинами объясняется замедление роста энергетики на возобновляемых источниках. В 2018 году в Европе впервые с 2011 года снизились темпы ввода новых мощностей на базе ветроэнергетики. По данным ассоциации WindEurope, установленная мощность ветрогенерации ЕС в 2018 году выросла на 11,3 ГВт. Это на 37 % меньше, чем в 2017 году. По подсчетам BloombergNEF, глобальные инвестиции в ВИЭ в 2018 году упали на 8 % — до 332,1 млрд долларов. При этом основной спад отмечен в солнечной фотоэлектрической энергетике — на 24 %
[168].
Чтобы реализовать потенциал солнечной и ветровой энергетики, необходимы колоссальные инвестиции в соответствующую инфраструктуру. К примеру, в Великобритании модернизация электросети обошлась примерно в 8 млрд фунтов, и еще 15 млрд фунтов необходимо для того, чтобы интегрировать в энергосети морские ветроэлектростанции
[169]. И это при том, что кредитно-денежная политика, проводимая Банком Европы с запредельно дешевыми кредитами, облегчает экономическое состояние ВИЭ.
Сооружение солнечных и ветровых электростанций требует значительных инвестиций, тогда как операционные издержки относительно малы, ведь источники электроэнергии бесплатны. Субсидии на «зеленые» тарифы обеспечивают собственникам солнечных и ветровых электростанций гарантированные доходы даже при снижении цен на оптовом рынке электроэнергии. Как результат, в периоды низкого потребления в Германии, Дании, Канаде, Калифорнии оптовые цены опускаются ниже нуля, пользователям платят за потребление. Как следствие, происходит массовое переинвестирование в «зеленую» энергетику и сокращаются капиталовложения в инфраструктуру и компенсирующие мощности, как и в оснащение и поддержание традиционных электростанций.
По мере увеличения количества солнечных и ветровых электростанций, подключенных к сети, традиционные генерирующие мощности становятся жертвой снижения и уменьшения стабильности рыночных цен. Солнечные и ветровые электростанции не могут менять мощность в зависимости от нужд пользователей, тогда как потребление энергии зависит от времени суток: в момент пикового спроса электричество многократно дороже, чем произведенное и поставленное ночью. Поэтому блоки тепловых электростанций приходится запускать чаще, чтобы покрыть потребности в момент пиковых нагрузок, из-за чего растут эксплуатационные расходы и сокращается жизненный цикл оборудования.
Рост субсидий на ВИЭ не привел и к росту качества обслуживания. Ранее германские сети входили в число самых надежных в мире, и до 2008 года не случалось чрезвычайных ситуаций в их работе. Но уже в 2012 году произошла тысяча экстренных отключений, а в 2013 — более двух с половиной тысяч.
Устойчивость системы (то есть ее способность вернуться к начальному состоянию) — одна из главных характеристик надежного электроснабжения. Как правило, серьезные аварийные ситуации в энергосистеме сопровождаются появлением больших небалансов мощностей (отключение генераторных мощностей, ЛЭП, нагрузок). Появление небалансов мощностей и их распределение в системе приводит к серьезным отклонениям частоты и напряжения от требуемых показателей.
