В декабре 2018 года и феврале 2019 года во многих регионах прошли скоординированные акции «Россия не помойка». Мусорная протестная волна накатывается по тому же сценарию, что и экологические митинги позднего СССР: показной акцент исключительно на экологии, отказ от политики, требование диалога с властями. При этом протестная активность координируется централизованно. В интервью радио «Свобода» один из организаторов акций, бывший координатор местного штаба Алексея Навального в Архангельске Александр Песков рассказывает, что «Россия не помойка» — это не единое движение, а скорее объединяющий бренд для экологических групп, которые в регионах поднимают разные экологические проблемы: вырубка лесов в Сибири, смог в промышленных городах, загрязнение водоемов. Пока еще организаторы на ставят задачу создания единой, централизованной протестной площадки: «У нас требование — не отставка правительства или президента, а диалог с властью. У нас требования не политические, а направленные на конструктив»
[290].
Протест «Я против сжигания мусора». В России конструктивные решения мусорной проблемы наталкиваются на решительное противодействие боевых экологов
Однако именно конструктивные решения давно назревшей мусорной реформы наталкиваются на постоянные протесты, подогреваемые активистами. Экоактивистка Татьяна Павлова и американское радио «Свобода» кривят душой, рассказывая о сжигании мусора в Европе: «Во многих странах до 90 процентов мусора перерабатывается, а не сжигается, там сжигаются только так называемые хвосты, то есть то, что невозможно переработать»
[291].
На самом же деле ситуация в Европе иная. Только около 1 % отходов в Швеции выбрасывается на свалки, 49 % перерабатывается и 50 % — сжигается
[292]. В Великобритании всего 45 % мусора отправлялось на повторную переработку в 2014 году, и это был максимальный показатель, который в последующие годы немного упал
[293]. Да и как уровень переработки может равняться 90 %, если Директива Европейского парламента № 595 от 2 декабря 2015 года только предлагает довести уровень переработки до 65 % в 2030 году?
[294]
По данным Европейской комиссии, в 2016 году уровень вторичной переработки в среднем составил 46 %. Лишь некоторые страны приближаются к целевому показателю, запланированному на 2030 год (65 %), а в пяти странах — членах ЕС уровень переработки вообще ниже 25 %
[295].
К сожалению, экоактивисты, радеющие на словах о будущем планеты, ради декларированной благой цели кривят душой, и это неотъемлемый атрибут многих отечественных экологов, который мешает трезво смотреть на проблему и искать долгосрочное стратегическое решение.
В России ситуация с переработкой мусора еще хуже, чем в Европе, ее нужно менять. В существующих условиях, когда создание мусорных полигонов рассматривается как ухудшение положения местных жителей, не просматриваются красивые решения без строительства таких же мусоросжигательных заводов, как в Швеции или Австрии. Между тем к 2022 году должны быть закрыты и рекультивированы 30 крупных проблемных свалок в черте городов, а за 6 лет — и все остальные
[296].
Фактически альтернатива массовому строительству современных мусоросжигательных заводов существует только в виде увеличения количества и размеров мусорных полигонов (проще говоря, альтернативы нет), но российские боевые экоактивисты при поддержке западных СМИ блокируют развитие этой современной, во всех смыслах «зеленой» технологии — и в целом ряде регионов выводят людей на улицы
[297].
Развал страны, попытка номер два?
Экология в позднем СССР служила прикрытием сепаратизма. Основанный в 1987 году латвийский «Клуб защиты окружающей среды» (Vides aizsardzïbas klubs)
[298] выступал против планов строительства атомной электростанции возле Лиепаи и крупнейшего в Советском Союзе завода промышленных роботов в Риге, а заодно — и против строительства метро в Риге под предлогом того, что из других республик Советского Союза приедут рабочие, которые после завершения строительства останутся в республике. После нескольких публичных акций Клуб стал одним из столпов набирающего силу движения за независимость Латвии.
Аналогичные организации появлялись в Прибалтике, на Украине, в Закавказье. В Эстонии протестовали против разработки фосфоритов и сланцев, в Литве — против Игналинской АЭС, в Армении — против завода синтетического каучука, в Чечено-Ингушетии — против Гудермесского биохимического завода, в Таджикистане — против высокогорной Рогунской ГЭС, на Украине и в Белоруссии — против последствий Чернобыля. Местным «инициативщикам» активно помогали экологи из центра, такие как ленинградская экогруппа «Дельта».
