Кровавое наследие Мальтуса
Первым вопрос о лишнем населении поставил Томас Мальтус (1766–1834), англиканский священник и ученый, профессор колледжа Британской Ост-Индской компании
[46].
В вышедшем в 1798 году печально знаменитом «Опыте о законе народонаселения»
[47] Мальтус вступает в прямую полемику со знаменитыми деятелями — страстным поборником социальной и политической справедливости Уильямом Годвином и великим французским математиком и политиком Никола де Кондорсе, верившими, что развитие науки и технический прогресс сделают возможной достойную жизнь для всего человечества.
Мальтус выступал за нравственное обуздание низших классов. По его мнению, низшие сословия должны жениться только тогда, когда семья готова обеспечивать детей. Если же общество не может обуздать разврат, тогда не надо ни на кого пенять: вступают в силу божественные законы! Голод, эпидемии и войны просто сдерживают рост народонаселения (вот таким представляется Всеблагий по версии англикан). Но достойна ли человечества такая позиция? Или более справедлив был Бертольд Брехт, отвечая мальтузианцам и другим социал-дарвинистам: «Сначала накорми, потом говори о морали!»
[48]?
Томас Роберт Мальтус, художник Джон Линнелл. Источник: Wellcome Collection. Современные экологи поддерживают ошибочную теорию Томаса Мальтуса о необходимости противостоять росту населения
Мальтус безо всякого научного обоснования, кроме популистского эмпиризма, утверждал, что население растет в геометрической прогрессии, а запасы продовольствия — в арифметической, и это порождает бедность и страдания. Предложение рабочей силы начинает превышать спрос — и, как следствие, оплата труда снижается. При этом цены на продукты питания растут. Таким образом, увеличивая число работников, мы лишь усиливаем симптомы бедности.
Еще при жизни Мальтуса «закон» его имени получил фантастическую популярность в правящих кругах Британии. Он до сих пор оказывает огромное влияние на политику, проводимую Западом. При этом мальтузианство применялось очень избирательно: так, например, одной из основных проблем в мировой политике между франко-прусской войной 1870 года и Первой мировой войной было то, что население Германии не просто больше французского, но и растет более высокими темпами. Еще Гете в свое время заметил, что «люди повинуются законам природы, даже когда действуют против них»
[49].
Закон о бедных и работные дома
Под прямым и непосредственным влиянием идей Мальтуса в Великобритании был принят «Закон о бедных» (Poor Law Amendment Act, 1834), отменявший денежные дотации и продовольственную помощь неимущим и нуждающимся, «покончив раз и навсегда с любыми сантиментами в отношении бедняков»
[50].
Основным каналом социальной поддержки неимущих становились работные дома, широко известные по книгам Чарльза Диккенса, называвшего их «цитаделями жестокости и бесчеловечности в отношении самых слабых и уязвимых слоев населения»
[51]. Малыш Оливер Твист оказался в сравнительно хороших условиях — его отправили «на ферму, в отделение работного дома, находившееся на расстоянии примерно трех миль, где от двадцати до тридцати других юных нарушителей закона о бедных копошились по целым дням на полу, не страдая от избытка пищи или одежды, под материнским надзором пожилой особы, которая принимала к себе этих преступников за семь с половиной пенсов с души»
[52].
Оливер Твист просит добавки каши у надзирателя работного дома. Художник Джордж Крюкшанк. Источник: Wellcome Collection. Известные по книгам Чарльза Диккенса работные дома были призваны сдерживать рост бедного населения
Поступивших в работные дома «осматривал врач, небрежно сортируя их на здоровых и больных, потом их мыли под сильной струей холодной воды, обривали голову и выдавали униформу серого цвета. Незамужним матерям в знак позора на одежду нашивали желтую полосу. После этого разделяли семьи». Мужчины, женщины, мальчики и девочки жили в отдельных помещениях, повсеместными были строгий режим для взрослых и жестокое обращение с детьми, узаконенное насилие, тяжелейший труд
[53].
Несмотря на критику прогрессивной общественности, работные дома просуществовали почти столетие. Много позже, уже в 30-х годах XX века Джордж Оруэлл так описывал учрежденный при работном доме (доме для нищих, постоянно проживающих на общественном содержании) временный приют с одноразовым ночлегом для нищих бродяг: «Угрюмый тускло-желтый кирпичный куб в углу владений работного дома; решетки на крохотных окнах и стена высокой ограды с железными воротами слишком напоминали тюрьму»
[54].
