Пение служит птицам средством общения. Но на каком-то этапе эта способность развилась до такой степени, что птицы научились в этой области гораздо большему, чем было необходимо для простой передачи информации. Неумеренность, демонстрирующая способность к расточительству, разумеется, служит у животных и людей свидетельством силы. Поэтому чрезмерное украшательство, будь то при строительстве гнезда или исполнении песни, – это способ оповестить о том, что эта особь подходит в качестве брачного партнера.
Когда в распоряжении животных оказались инструменты, позволяющие им творить, возникли интересные вопросы в области авторского права. Дэвид Слейтер оставил фотоаппарат в индонезийском природном заповеднике Тангкоко, чтобы посмотреть, удастся ли побудить живущих там макак заняться фотографией. Проявив пленку, он с восторгом обнаружил, что макаки наснимали совершенно замечательные автопортреты. Когда же эти фотографии оказались в интернете, он решил подать иск против пользователей, обвинив их в нарушении авторских прав. Дело не скоро дошло до суда, но в августе 2014 года американские суды, к его удивлению, отказали ему в праве собственности на эти фотографии на основании того, что объект, созданный не человеком, не может быть предметом авторского права. Дело приняло еще более причудливый оборот на следующий год, когда организация «Люди за этичное отношение к животным» (People for the Ethical Treatment of Animals, PETA) подала встречный иск к самому Слейтеру за нарушение авторских прав макак. Это дело суд рассматривать отказался.
Судья, занимавшийся вторым делом, постановил, что у макака, известного под именем Наруто, снявшего селфи, «нет возможности получать деньги или владеть ими. Нет ущерба для репутации. Нет даже утверждений, что авторские права могли бы принести Наруто какую бы то ни было пользу. О какой финансовой выгоде может идти речь применительно к нему? Нет ничего». Представителям PETA недвусмысленно посоветовали прекратить валять дурака.
Как такие прецеденты могут касаться работ, созданных искусственным интеллектом? Эран Кахана, специалист в области защиты интеллектуальной собственности из компании Maslon LLP и преподаватель юридического факультета Стэнфорда, объясняет, что законы об интеллектуальной собственности существуют, чтобы «не допустить использования ее другими лицами и обеспечить возможность извлечения выгоды ее владельцем. У искусственного интеллекта этих потребностей нет. Искусственный интеллект – это инструмент, созданный для производства такого рода материалов». А что, если он создаст произведение искусства в стиле живущего художника? Вполне вероятно, что против программиста может быть возбуждено дело о нарушении авторских прав, но это сфера чрезвычайно неопределенная. Влияние других авторов и подражание им – центральный элемент творческого процесса. Где проходит граница между созданием оригинального произведения и копированием чужого?
Когда киностудия нанимает множество людей для создания фильма, авторские права принадлежат студии. Возможно, искусственному интеллекту придется присвоить такой же юридический статус, какой имеют компании. Эти рассуждения могут показаться отвлеченной риторикой, но на самом деле они касаются весьма важных вопросов: зачем вкладывать силы и средства в разработку сложного алгоритма, способного сочинять музыку или создавать живописные произведения, если плодами его работы сможет бесплатно пользоваться кто угодно? В Великобритании встречались попытки признать автором «лицо, предпринявшее действия, необходимые для создания работы». Бюро авторского права США объявило, что согласно «зарегистрировать оригинальную авторскую работу при условии, что эта работа была создана человеком». Но не понадобятся ли изменения этих законов по мере усложнения кода? Это возвращает нас к вопросу Ады Лавлейс: может ли на самом деле быть создано нечто новое, выходящее за пределы того, что ввел в программу ее автор? Станут ли программисты нашими новыми художниками?
Кодирование визуального мира
Одно из первых созданных программой произведений изобразительного искусства, которое можно было вывесить в галерее, появилось в 1965 году в Германии. Его автором был Георг Неес, работавший тогда в компании Siemens. Язык, позволяющий компьютеру преобразовывать код в произведения искусства, – это математика, но Неес первым стал экспериментировать со взаимоотношениями между математикой и видимым миром. Тесную связь между числами и изображениями осознал французский философ Рене Декарт. Он разработал способ перевода визуального мира в числа и обратно. В так называемой картезианской (или декартовой) геометрии любую точку можно определить парой чисел в системе координат, заданной двумя перпендикулярными осями. Эти числа показывают, на какое расстояние следует сместиться вдоль горизонтальной и вертикальной осей, чтобы попасть в место нахождения данной точки.
Тот же принцип используется и в координатной системе GPS. Если я хочу определить положение своего оксфордского колледжа на карте, у меня есть два числа (51,754762, –1,251530), говорящие мне, на сколько следует сместиться на север и на запад от точки начала отсчета (0,0), то есть точки пересечения Гринвичского меридиана с экватором.
Поскольку любую точку на листе бумаги можно описать при помощи чисел, это позволяет описать числами и любую геометрическую фигуру, которую мы можем на нем начертить, – описав все точки, образующие эту фигуру. Например, если отметить все точки, в которых вторая координата в два раза больше первой, эти точки образуют прямую, проходящую через всю страницу с крутым наклоном. Уравнение этой прямой – y = 2x. Также можно указать, что первая координата должна находиться в некотором интервале, например 1 < x < < 2. Тогда мы получим короткий наклонный отрезок.
Идеи Декарта представляются мне своего рода словарем, переводящим с одного языка на другой. Но словарь Декарта не переводит с французского на английский, а позволяет перемещаться между языком геометрии и языком чисел. Геометрическая точка переводится числами, определяющими координаты этой точки. Кривая переводится уравнением, определяющим координаты всех точек этой кривой.
Словарь Декарта, преобразующий геометрию в числа, был революционным достижением математики. Геометрия была фундаментальной опорой математики с тех самых пор, когда Евклид применил ее аксиоматический подход ко взаимосвязям между прямыми, точками, треугольниками и окружностями, но теперь математики получили новый инструмент для исследования геометрического мира. Поразительнее всего было то, что, если геометрическая часть словаря была ограничена нашей трехмерной вселенной, его численную часть можно было применять и к пространствам с высшим числом измерений. Теперь математический разум мог вообразить объекты, физическое создание которых невозможно. Эта концепция позволила математикам конца XIX века создавать новые фигуры в четырех измерениях. Именно открытие этих новых воображаемых геометрий и вдохновило Пикассо на попытки представления гиперпространства на двумерном холсте.
Когда Неес начал свои исследования на компьютерах Siemens, возможности применения уравнений для манипуляций с такими числами привели к некоторым интересным и неожиданным результатам. Неес написал программу, при выполнении которой компьютер начертил, начав из некоторой точки на холсте, 23 отрезка, объединявшиеся в фигуру. Каждый следующий отрезок начинался там, где заканчивался предыдущий. Отрезки могли быть направлены горизонтально или вертикально. При программировании этой геометрической системы Неес должен был писать код, используя численную часть словаря Декарта. Он ввел в уравнение два случайных элемента: направление отрезка (вверх или вниз, влево или вправо) и его длину. 23-й отрезок должен был замкнуть фигуру, соединив конец 22-го с исходной точкой.
