Нина в маске (вот тут они пришлись явно к месту) обреченно разводила руками и колыхала складками на животе.
Вася побежал стучаться в соседнюю квартиру, привел узбеков и заставил их заделать дыру.
Нина все стояла и махала руками, качая головой.
Пыль клубилась, не желая оседать.
Участковый, вызванный Ниной, подсунул Васе какой-то документ о том, что при осмотре выяснилось, что дыру соседи заделали, и убежал.
А Нина все причитала над разрушенной кухней…
Убирались долго, до самой ночи, противная бетонная пыль никак не сдавалась и оставляла разводы. Нина то ругалась, то плакала, оба перепачкались и нервничали.
А перед сном поругались. Васе пришлось выслушать тираду о том, что он в очередной раз повел себя не по-мужски: заделав дыру и подписав акт осмотра, лишил их возможности предъявить претензии и за уборку, и за ремонт. А она, бедная Нина, рискуя здоровьем и глотая пыль, собирала ее своими нежными руками. Кто за это заплатит? Надо требовать возмещения морального и физического урона! Ну она им покажет!
Вася мудро промолчал о том, что он тоже собирал эту пыль и жевал ее своими зубами. Он понимал, как расстроена и как устала жена, отвернулся и заснул.
И снились ему во сне дача, солнышко, свежий ветерок…
Отдушиной для Нины были разговоры с Олей. Правда, Оля не всегда бывала свободна, зато когда у нее появлялся часок, она терпеливо выслушивала жалобы и причитания Нины на мужа, вдруг занявшегося извозом (стыд-то какой!); на соседку, раздражавшую грохотом и треском; на милицию, не принимавшую мер (а деньги на их содержание мы отчисляем!); на складки на талии, ну никак не желавшие покидать облюбованного места…
Оля не видела ничего постыдного в новой работе Василия и успокаивала подругу. Ей представлялось даже интересным то, сколько разных людей мужчина мог встретить. Почему бы Нине не общаться об этом с супругом по-человечески? Понимая, что она не успокоится, Оля уговорила отпустить мужа на дачу:
– Нин, ну зачем постоянно ругаться? Ни к чему хорошему это не приведет. Просится на дачу – так пусть и едет. И тебе мешать не будет – разберешься с соседкой своей. Да и худеть спокойно сможешь – готовить не придется.
– Ну не знаю… подумаю…
* * *
Вася сошел с электрички и поставил сумку на перрон. Даже воздух здесь был другой – свободный. Свободный от постоянных упреков его жены. Полтора километра пешком – и он будет на месте.
Вася потянулся и вдохнул глубоко, напитываясь радостью и свободой.
Дача! Он любил сюда ездить, на эту старую отцовскую дачу с покосившейся крышей. Но Нина не жаловала огородничество, и ему пришлось забросить идею о совместных семейных выходных на природе.
А сейчас ему выпал великолепный шанс вернуться в уголок своего детства. Целых две недели воли! А после приедет Нина… и все разрушит, конечно же. Но это после, а пока можно наслаждаться.
Не прошло и получаса, как Вася открыл калитку и поморщился – дверь заскрипела – упрекала хозяина за долгое отсутствие. Пока шел, отметил, что сосед справа, судя по заросшему бурьяном участку, не живет тут или уже помер – он уже стар, а время такое… Слева жили люди, у ворот стояли детские самокаты и велосипеды.
Вася отворил в доме все окна настежь, оставил распахнутой дверь – пусть свежий весенний воздух наполнит помещение и изгонит нежилую сырость.
Он все еще не мог надышаться. Жена не давала ему слова сказать, но то, что она и вдохнуть или выдохнуть ему не позволяет, ощутил только здесь.
Василий по-хозяйски обошел владения. Слава богу, что несколько лет назад засеял бывший огород газонной травой – иначе бы сейчас бурьян стоял похлеще, чем у соседа. А так – да, не ухожена землица, но поправимо. Будет чем заняться. Интернет здесь ловился только в одном месте – в дальнем углу огорода у туалета, и то не очень стабильный, так что про квизы и игры придется на время забыть. Но ничего, ему тут хватит работы.
Василий вернулся в дом, пошукал по ящикам и обнаружил запасы – шесть банок тушенки, масло растительное, макароны. Сроки, конечно, вышли, да не беда, он не обращал внимания на такие мелочи. Достал из своей сумки еще банки и аккуратно добавил их к имеющимся. Взял одну из тряпок, положенных женой, – есть и от нее польза! – и тщательно вытер шкафчики, потрескавшийся с облупленной краской стол, подоконник… Плед с дивана хорошенько стряхнул на крыльце, отметив, что надо бы подкрасить балясины.
Раздался входящий звонок.
«Нина проверяет», – подумал Вася, возвращаясь в дом. Не ответишь ей – замучает упреками. Проще поговорить.
– Да, добрался. Все нормально, не переживай… – отчитался он, жалея, что сотовая связь работает…
…Отужинав и разложив вещи, Вася решил подняться на чердак.
Лесенка туда сильно прогнила, но его это не останавливало, ведь там было его царство, его норка, его тайничок. Вася вполз под душную крышу, вспотев и разорвав рубаху, и остался лежать еще пару минут, восстанавливая дыхание.
Если мальчиком он мог вставать здесь в полный рост, то сейчас помещался только полусидя.
У окна, накрытого военным брезентом, прятались сокровища – целая подборка журналов «Юный техник» и «Наука и жизнь». Они с отцом собирали их втайне от матери, которая не приветствовала ничегонеделание (по ее мнению, мужик должен работать руками, а не книжками баловаться). Но последние номера Вася получал на почте уже сам, и они были для него дороже остальных. Вася мечтал бы рассказать отцу о том, что там вычитал, да только отец начал пить и угорел за месяц.
Дорого бы Василий дал, чтобы побыть с отцом, полистать с ним журналы, сдувать вместе пыль с высохших страниц… Отец и привил ему тягу к книгам, к кроссвордам, к истории. Они часто играли в слова, в перевертыши, в города, в даты. И маленький Василек старательно готовился, изучал литературу, которая могла ему помочь выглядеть умным в глазах родителя.
Тем и жил.
Как и его мать, Нина не разделяла увлечения энциклопедическими знаниями. Только отказаться от этого он ни ради Нины, ни ради кого другого не был готов. Это его, их с отцом. Если бы жена хоть раз поинтересовалась, что для него это значит, – цены бы ей не было. Но, увы.
Василий приподнял пыльную стопку и достал еще один журнальчик. Это было порно-издание тридцатилетней давности. Папа подарил его подростку, завернув в газетку, приложил палец к губам и показал на маму:
– Тссс… Секретик от мамы.
Высший знак доверия от отца истрепался изрядно, картинки потеряли свою красоту, но это была память, кусочек детского рая Васи.
Неделя пролетела как мгновение – мужчина перебирал вещи, убирал траву с дорожек, чинил забор, красил крыльцо, а по вечерам, управившись и в полной гармонии с собой и отчим домом, читал журналы и решал кроссворды.
Он, наконец, отдышался. Его телефон разрядился в первый же день, и Вася не стал заряжать его – не хотел портить себе идиллию, оттягивал и оттягивал погружение в Нинину истерику. У него оставалась еще неделя. Или уже меньше.
