Воцарилась изумленная тишина, в которой как-то растворилось шумное дыхание воинов, шелест потревоженных деревьев, треск догорающих сучьев. Лишь отчетливо стучали разгоряченные битвой сердца, сбивчиво, отчаянно, норовя сорваться в аритмию, – отчетливо на фоне ровного, едва заметного биения мертвого сердца Эрея. Маг задумчиво разглядывал обезглавленный скелет довольно крупного оленя и размышлял о чем-то своем, находясь в иной реальности. Поднял ногу, тронул кости носком сапога, – они рассыпались вслед за черепом. Смертоносный посох вонзился в прах, ставя финальную точку.
– Забери меня Эттивва, – заулыбался Викард, глядя на Истерро. – Ай да Бабник! А на вид – тихоня тихоней!
– Я его убил? – дрожащим голосом спросил Истерро, не решаясь посмотреть на останки монстра.
– Да, чертяка, в самую точку метнул, я промазал, а ты слету попал, не ожидал, ну герой!
– Боже милосердный! – прошептал Истерро, падая на колени. – Сжалься, Боже Единый, над грешным убийцей, недостойным носить белую мантию, прости мне, Боже благостный, невольный грех мой, я поднял преступную руку на чадо Твое, я…
Эрей рыкнул с досады, отвернулся и, безжалостно топча остатки клевера, подошел к окровавленному целькону.
– Э, Бабник! – позвал растерявшийся Викард. – Брось дурить, а? Тоже мне, грешный убийца!
– Боже Единый! – повысив голос, воззвал Истерро, закатил глаза и простер к Небесам тонкие руки. – Прости мне, Боже, я уподобился этому варвару неразумному, в затмении рассудка сделался истребителем Тени, охотником за черной кровью, мне полагается остаток жизни искупать вину постом и покаянием, не покидая больше стен Храма Твоего…
– Пояс Ясаны еще далеко, – повысил голос Эрей, – оставьте ваши обеты. Лучше помогите, целькон ранен.
Пару минут монах продолжал казниться и посыпать голову незримым пеплом, но игнорировать просьбу о помощи не получилось. Потому ли, что просил Эрей, потому ли, что в помощи нуждался целенский конь… Но скорее потому, что позвали его как лекаря, а в свой целительский дар он успел уверовать свято и непреложно. Нехотя встав, Истерро отряхнул порядком посеревшую мантию и поплелся на край поляны, к скрипящему зубами целькону.
Рана была скверная. Рваная, успевшая загноиться, она все время расходилась, расползалась, будто неведомый яд разъедал шкуру. Дэйв пренебрежительно фыркнул, скосив глаз на монаха, но показная насмешка дорого обошлась: бок дернулся, хлестнуло кровью и в глазах целькона мелькнула мольба.
– Ему не повредит, если его коснется светлый? – тихо усомнился Викард.
– Хуже не будет, – вздохнул маг, потрепав верного коня по холке.
– В каждой твари Божьей есть частица Тьмы и частица Света, так повелось от начала времен, – нараспев проговорил Истерро, простирая руки над раной. – Нет абсолютной Тени и абсолютной Белизны, как нет абсолютного Добра и Зла.
– Есть, – возразил Эрей.
– Что? – равнодушный к реальности монах слегка качнул головой в знак вопроса.
– Абсолютное зло. То, что вы убили сегодня.
– Это была Тень. Всего лишь Тень, несчастное существо, закодированное на убийство вашим сородичем. Я должен был попытаться снять код…
Под руками монаха все ощутимее разгоралось сияние, нестерпимо белое, точно снег под солнцем на вершинах Мельтских гор, но горячее, точно пар над источниками Инэлли. До мага вновь донесся рокот Океана, чуть слышный, на грани предчувствия, озарения, на краткий миг и тотчас смолк, оставив налет сожаления. Целькон учуял целебную влагу и задышал ровнее.
– Существует способ снять руну Хээн-г, и вы нам его показали. Твари, подобной этой, – маг кивнул на прах оленя, – в природе не существует.
– И напал на нас призрак! – не удержавшись, съязвил инь-чианин. – Расскажи об этом своему коняге.
– То, что на нас напало, – сухо парировал маг, – называется «экспериментальная модель № 442», побратим. Экземпляр, выведенный в лабораторных условиях подобно цельконам, но не ради породы и не с целью разведения популяции. Это монстр на раз, машина для убийства, паразит, овладевший телом и разумом оленя. Мы освободили давно околевшего зверя, и он истлел.
– Как такое может быть? – в изумлении Истерро на миг отвлекся от пациента и тотчас получил копытом по ноге, легонько, но ощутимо. Судя по удару, целькон приходил в себя. – Сколько же времени нужно, чтобы вывести подобную особь, эдакий, простите за сравнение, экстракт, зло в чистом виде? Нужно ведь найти способ обмануть природу, опровергнуть Слово Божье, столько трудов, упорства – и ради чего? Банального убийства?
– Чем не займешься со скуки, – пожал плечом маг, с оттенком удовольствия наблюдая, как сводятся края рваной раны, образуя плотный розоватый шрам на боку коня. – Не в гляделки же с Вечностью играть.
Истерро отвел, наконец, глаза от раненого и с интересом посмотрел на мага:
– И что? Все маги Камней так развлекаются?
– Не знаю. Говорят, первые пятьсот лет мы живем, как все. Потом начинаем чудить и спорить с мирозданием.
– Все у тебя, братко, не как у людей! – хихикнул Викард. – И не как у магов! Все тебе неймется!
– Но если вы правы, – не принял шутки монах, – если кому-то удалось вывести столь любопытную и опасную форму нежити, почему этот монстр не пошел дальше? Если его целью стало уничтожение всего живого, почему…
– Потому что я поставил в дубраве обелиск, – Эрей явно устал от долгих разговоров, но не видел лучшего способа отблагодарить за помощь. – Первой целью хээн-га стало убийство Флавиция. Вселенный паразит одержал победу, но олени не предназначены для выгрызания сердец своих жертв из-под доспехов. Да простит мне убитый король: его сердце похоронено под обелиском, в серебряном ларце. Впрочем, я вовремя вскрыл могилу и поднял труп: хээн-г уже подбирался к столице.
– Вы закопали сердце государя в месте его недоброй гибели, – понимающе закивал Истерро.
– И тварь гибридная бродила тут в ожидании чуда: вдруг кто раскопает, откроет ларчик! – подхватил догадливый Викард. – И как это охотники за сокровищами не добрались до сундучка, как не прознали!
– Ну, мало ли кто сюда добирался, – скромно поправил Эрей, любуясь извлеченным из-под плаща ритуальным ножом. – Перед вами я снял и Круги, и заговоры с клевера. Кому-то повезло меньше.
Истерро посмотрел на нож и предпочел не задавать вопросов; любознательный Викард тоже промолчал, надо полагать, из сострадания к ближнему. На языке инь-чианина вертелось множество вопросов, а в глазах горела жажда кровавых подробностей, но спросил он совсем другое:
– Вот что, други, скоро стемнеет, не пора ли нам отсюда сваливать? Целькон сможет ползти?
Гордый конь сплюнул в сторонку пламенем, довольно твердо встал на ноги и выдал краткий звук, подозрительно похожий на ржание. Викард и Истерро переглянулись, устав считать таланты богатой волчьей натуры, в ответ на призыв из чащи донеслось ржание, и вскоре обе кобылы, крапчатая и сивая, покорно опустив холки, прижались к бокам хозяев. Когда лошадки успели удрать в лес, для друзей осталось загадкой истории.
