– И стемнеет скоро, – прохрипел усатый. – Правильно сделали, как надо.
Я с удивлением посмотрела на него. Казалось, что он должен расстроиться или разозлиться, но усатый принял новость спокойно и сидел на своем месте, пока военная машина катила туда, где были окружены водой его сын, невестка и внуки.
– Так, пока едем – инструктаж по технике безопасности, – сказал главный, вставая в проходе.
В конце фразы машину тряхнуло. Судя по всему, мы свернули на гравийку в объезд основной трассы. Офицер схватился за спинку сиденья и удержался на ногах.
– Фонарики и воду держать при себе. Стемнеет – не расходимся. Все держимся близко к машине, чтобы при необходимости эвакуироваться максимум за пять минут. В остальном люди тут, как понимаю, опытные. Будем действовать по ситуации. Просто… просто… – Он не находил слов.
– Просто не быть идиотами? – подсказала я.
– Точно, – он благодарно посмотрел на меня. – Не будьте идиотами.
Главный сел на свое место, рация снова стала шипеть матом, и все вокруг громко заговорили, перекрикивая шум мотора. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на том, с чем придется столкнуться на месте, но чертова привычка думать кадрами из кино показывала мне эпизоды.
Мы с Рафой в сердце тайфуна. Я держу Рафу за руку, и его вот-вот унесет река. Он признается, разжимает руку – и я вижу его благодарное лицо. Рафу подхватывает поток, в котором несется вода, грязь, деревья и ветки.
Спустя час адской тряски и раскачивания лампочки меня начало подташнивать. Все вокруг затихли. Кто-то тоже пожаловался на тошноту, но в ответ получил только «терпи, не до тебя сейчас». Усатый прапор сидел, не двигаясь и не сгибаясь, смотрел прямо перед собой. Рафа ерзал, оглядывался то на военных, то на меня. Я думала, вернее, надеялась, что у него есть причина оглядываться, что сегодня я доберусь до него и узнаю, что рассказала ему Вера и был ли он тем вторым, кто поднимался с ней на крышу.
Я закрыла глаза, и картинки, мои вечные спутники, снова замелькали перед внутренним взором.
– Все, выгружаемся, – гаркнул голос, и я очнулась.
Машина стояла под наклоном вперед, в сторону кабины водителя.
– Поближе подъехать не мог? – заорал командир в окошко водителя, и от его крика мир стал окончательно реальным.
Тени превратились в людей. Зарево, Вера и Рафа исчезли.
– Куда тебе поближе, епа-мать? – рявкнул на командира водитель. – Не выедем, если вода попрет. Людей угробить хочешь?
– Оборудование неподъемное! Сам его потащишь?
– Вываливайте, нах, из кабины и на себе тащите! У меня инструкция!
– Я тебе в части, сука, покажу инструкцию, – мрачно сказал офицер, отворачиваясь от окошка.
Пассажиры поднялись и стали одеваться. Я начала натягивать куртку, которая должна была быть непромокаемой, потому что внутри светился значок Gore-Tex. Но она оказалась мокрой и внутри, и снаружи. Я с отвращением стянула ее с себя и оставила на сиденье. Кроссовки тоже промокли насквозь. Хорошо, что сейчас тепло, – вряд ли простужусь.
Железная дверь кузова с лязгом открылась и грохнулась о стену. Я отказалась от поданной руки и спрыгнула на землю сама. Пока доставали оборудование и распределяли, кто и что понесет, я прошла вперед по дороге и в тусклом дневном свете увидела деревню.
Узкая двухполосная дорога вела вниз и вправо, поворачивала за сопку. Чуть подальше стоял дорожный знак – надпись «Красноармеевка» на белом фоне. Еще ниже вилась река, на одном берегу теснились деревенские домики с участками, огороженными деревянными заборами. В этом месте сопки были безлесные, и вид открывался предельно ясный. Дождь чуть поутих, и стало видно, как сильно разлилась река, как подобралась к фундаментам нижних домов. Деревня в дневной час выглядела пугающе пустой. Не лаяли собаки, не шмыгали во дворах кошки.
– Намастрячились от воды уходить. Скотину в самый высокий сарай, – усатый прапор, подошедший ко мне, показал на стоявшие рядом два амбара, – а сами по родне в деревни али в город.
– Оставляют скотину на несколько дней? – удивилась я.
– Да какая там скотина. Никто уж не держит, как раньше. Коров нет, курей на всю деревню два десятка. Ушастых не разводят, уток-индюков тоже держать накладно.
Прапор рассказывал обстоятельно. Наверное, хозяйственный, знает, что к чему, может, сам держал кур или кроликов где-нибудь на даче под Гордеевым.
– А кошки и собаки? – спросила я.
– Эх, душа моя, – вздохнул он. – За людей беспокойся, а не за собак с кошками.
Дождь набирал силу, ветер то налетал порывами, то обманчиво затихал, и тогда становилось слышно, как капли стучат по асфальту и траве. Я, не дожидаясь, пока спасатели соберут оборудование, стала медленно спускаться по крутому изгибу дороги. На полпути передо мной открылась красивая и одновременно ужасная картина.
Дорогу в самом низком месте перебегала река. Там, где раньше был короткий узенький мост, на котором не могли разъехаться две машины, бурлил пенный поток. От моста не осталось вообще ничего – ни знака, ни указателя с названием реки. Река перерезала дорогу на две части. Дальше, вверх и направо, стояли машины, некоторые – со включенными фарами. Встречка тоже забита, как будто все развернулись, чтобы ехать обратно, но что-то им помешало. Я увидела машину отца. В тот момент, когда меня догнали остальные, с оборудованием и веревками, водители засигналили, начали выскакивать и махать нам. Отец тоже выпрыгнул из машины, долго вглядывался, словно не мог поверить, что это я, а когда убедился, замахал обеими руками.
Глава 27
Провал не выглядел большим. Переполненная дождем река вскипала на повороте, но люди и машины были совсем близко, метрах в тридцати, и от этого смытый мост казался незначительной проблемой. Ведь вот же они, люди по ту сторону, кричат и машут нам, и мы слышим, как они говорят: «Приехали» и «Наконец-то».
Я направилась туда, где асфальт соприкасался с водой, но меня жестко оттащили за шкирку, я едва удержалась на ногах.
– С ума сошла? Дорогу размыло, а она лезет!
Офицер, а это был он, вытолкал меня подальше и повыше.
– Откуда ты вообще такая? Кто взял? – спросил он и, не дождавшись ответа, крикнул остальным: – Кто ее взял?
– Я, – мрачно ответил Рафа, без эмоций наблюдавший сцену.
Офицер за локоть вывел меня с дороги на обочину и отпустил.
– У меня там отец, – сказала я ему.
И, подтверждая мои слова, с другого берега раздался протяжный свист и крик отца:
– Э-э-эй, начальник, давай полегче!
Начальник обернулся и посмотрел на отца. Это как будто убедило его в законности моего присутствия. И он продолжил разговор с коллегами. Они обсуждали веревочную переправу, говорили, что это единственная возможность вытащить всех, потому что с обратной стороны ехать за ними долго, да и некому: все люди и техника заняты, восток накрыло тайфуном еще раньше.
