– Да.
– Где она сейчас живет?
– Здесь, в Лос-Анджелесе. Она все еще продолжает работать
медсестрой.
– Когда вы с ней говорили?
– Совсем недавно. Эта Агнес Берлингтон чертовски ловка.
Своего не упустит. Не забывайте, что я лежала в больнице под именем Белинды
Байрд и что ребенок, который родился, был назван Уайт Байрд. Естественно, я
была вынуждена назвать точный адрес супругов Байрд, чтобы свидетельство о
рождении ребенка было оформлено по всем правилам… Ну так вот, Агнес Берлингтон
выждала какое-то время, а потом наведалась ко мне и заявила, что помнит меня,
когда я лежала в больнице под именем Белинды Байрд. И она знает, что ребенок,
зарегистрированный на имя супругов Байрд, на самом деле является моим
незаконным ребенком.
– Зачем ей это было нужно? – спросил Мейсон.
– А как вы думаете? Чтобы получить деньги за молчание. Она
оказалась опытной, даже профессиональной шантажисткой. У медицинских сестер
вообще очень много возможностей для шантажа, если они, конечно, хотят ими
воспользоваться, а эта Агнес Берлингтон нигде ничего не упускала.
– Сейчас она живет здесь, в Лос-Анджелесе?
– Да. У нее милый домик… Знаете, такой – на две семьи. Когда
хочет, работает. У нее отличная машина и масса возможностей раздобыть деньги,
когда она в них нуждается.
– И сколько же она из вас выкачала? – спросил Мейсон.
– Не очень много. У нее есть причины действовать осторожно.
Она появляется, просит две-три сотни долларов, потом исчезает на год, затем
появляется снова и снова просит пару сотен. И она всегда мила и дружелюбна.
– Значит, она помнит вас, – сказал Мейсон.
– Еще бы! Кроме того, у нее есть эта… как она называется? Ах
да, 35-миллиметровая камера. И она снимала меня еще в больнице. Я тогда,
правда, ничего об этом не знала, но она сказала мне об этом.
– Она показывала вам эти снимки?
– Нет.
– А вы не думаете, что она вас обманывает?
– Нет, мне кажется, они у нее действительно есть.
Мейсон задумчиво сказал:
– Вы платили деньги шантажистке, чтобы она хранила вашу
тайну, а теперь хотите сами ее раскрыть?
– А почему бы нет? – удивилась Эллен Эйдер. – Байрды погибли
в автомобильной катастрофе. Хармен Хаслетт погиб в море. И мой сын является
теперь единственным наследником фирмы и двухмиллионного состояния. Ради сына я
готова на все, мистер Мейсон. Уайт очень горевал, когда Байрды погибли. Они
оставили ему кое-какие деньги. Но все равно он какой-то не приспособленный к
жизни. А если бы он получил такое состояние, он бы мог твердо встать на ноги.
– Он может встать на ноги и другим путем, – ответил Мейсон.
– Нет, нет, только не Уайт! – ответила женщина. – Сейчас у
него нет никакой почвы под ногами. Поверьте мне, все было бы не так, будь
Байрды еще живы… Но они умерли и оставили ему немного денег… Нет, мистер
Мейсон, я все обдумала, прежде чем прийти к вам.
– Понятно! – ответил тот. – И чего вы ждете от меня?
– Я хочу, чтобы вы получили от Агнес Берлингтон показания
или как там это еще называется. Письменные показания.
– Ваш сын носит имя Байрдов?
– Да. Его зовут Уайт Байрд. Однажды, когда Белинды и Аугуста
не было дома, эта женщина пришла и к нему. Она была с ним мила, рассказала ему,
что работала сестрой в больнице Сан-Франциско, когда он появился на свет, что
ухаживала за его матерью и хотела бы сейчас ее повидать. Судя по всему, она
хотела шантажировать и Байрдов.
– Та самая медсестра?
– Да, конечно! Она даже сообщила ему свое имя – Агнес
Берлингтон.
– И что было потом?
– Она расспросила Уайта о его матери. О том, как та
выглядит, какая у нее походка. Стройная ли она и величавая? Уайт рассмеялся в
ответ и сказал, что его мать совсем не стройная, а скорее полная. Так они
поговорили немного, а потом Агнес ушла…
– Вы еще чего-то недоговариваете, – сказал Мейсон. –
Рассказывайте все, что было.
– Я и так вам все рассказываю, – ответила Эллен Эйдер. –
Короче говоря, Агнес стала шантажировать и Байрдов. Она как-то поймала мистера
Байрда и сказала ему, что служила сестрой в больнице, когда родился его сын, а
потом намекнула, что знает, как выглядит мать мальчика, и что она пришла занять
у него двести пятьдесят долларов. Байрд дал ей эти деньги.
– А дальше?
– Через какое-то время она появилась снова и снова «заняла»
двести пятьдесят долларов.
– И сколько же Байрды выплатили ей вообще?
– В общей сложности тысячу двести пятьдесят долларов.
– Откуда у них такие деньги? И почему они платили?
– Платили, – ответила Эллен Эйдер, – разумеется, против
собственной воли. Но у них не было другого выхода.
– В течение этого времени и вы тоже платили?
– Да, я тоже давала ей деньги «взаймы».
– И теперь вы хотите с ней поговорить? – недовольно
пробурчал Мейсон.
– Да, я платила ей за молчание, а теперь хочу, чтобы она
заговорила. Теперь мне нужны ее показания.
– Возможно, это какое-то крупное мошенничество, –
пробормотал Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– Ведь вы могли все это выдумать, когда узнали, что после
Хаслетта осталось два миллиона… Ну, хорошо, Эллен, я поговорю с этой сестрой.
Но предупреждаю вас, я настроен очень скептически, и мне нужны доказательства,
много-много доказательств.
– Она даст вам их, – утвердительно кивнула Эллен Эйдер.
– В таком случае мы поступим следующим образом, – произнес
Мейсон. – Мы навестим эту Агнес Берлингтон. И если я сочту, что она говорит
правду, я возьму у нее письменные показания.
– И эти письменные показания будут действительными даже в
том случае, если с ней что-то случится? – поинтересовалась Эллен Эйдер.
– Она прожила эти двадцать лет, – бросил Мейсон. – Проживет
и еще какое-то время. Но в любом случае ее показания могут быть предъявлены как
официальный документ.
– А вы сделаете это для меня?
– Когда вы последний раз говорили со мной, вы отказались от
моих услуг в качестве адвоката.
– Сейчас ситуация изменилась, мистер Мейсон. На многие вещи
я смотрю теперь другими глазами.
– Это верно, – согласился Мейсон и внезапно спросил: – А что
вы скажете насчет Максин Эдфилд?
