– В каком смысле?
– Вы хорошо ее знали?
– Очень хорошо.
– Вы просили у нее советов?
– Да… Она на несколько лет старше меня, и я смотрела на нее
как на более опытную подругу.
– Вы часто виделись с ней?
– Да.
– Говорили о своей связи с Харменом Хаслеттом?
– Да.
– Говорили, что забеременели?
Мисс Эйдер кивнула.
– Она знала о том, что вы получили тысячу долларов?
– Она единственная и знала об этом.
– А не говорили, что хотите обмануть Хаслетта, что на самом
деле вы не беременны?
– Конечно, нет! Я же была беременна. У меня был очень
неважный вид тогда, и Максин это заметила. Устроила мне настоящий допрос. И в
конце концов я ей все рассказала.
– А теперь она клянется, что вы не были беременны и что все
это была лишь ловкая авантюра, чтобы женить Хаслетта на себе.
– Я знаю. Жизнь не очень-то миловала Максин. Поэтому она и
готова сказать все что угодно – лишь бы перед ней положили изрядный куш. Кроме
того, когда речь идет о состоянии в два миллиона, можно ждать чего угодно,
мистер Мейсон.
– Вы правы, – ответил тот.
– Значит, Максин заявила, что я хотела женить Хаслетта на
себе?
– Да. И единственное, в чем я смог ее уличить, – это в том,
что она неверно опознала вас. Но уже одно это поставило ее в невыгодное
положение. Правда, двадцать лет спустя можно и ошибиться.
– А вы поедете со мной к Агнес Берлингтон?
Мейсон устало вздохнул и произнес:
– Ладно! Посмотрим, что она нам расскажет. Но еще раз
предупреждаю вас: я не дам согласия защищать ваши интересы, пока не уточню
кое-какие факты.
– Почему?
– Потому что человек, обвиненный в преступлении, имеет право
иметь защитника, независимо от того, виновен он на самом деле или нет. Но
адвокат, дорожащий своей репутацией, не имеет права браться за дела клиента,
который может позволить себе пойти на обман.
– Понимаю, мистер Мейсон. И если окажется, что я вас
обманула, я не буду просить вас защищать мои интересы.
– Ловлю вас на слове, – предупредил Мейсон. – И все же мне
кажется, что у вас слова расходятся с поступками. Я имею все основания
полагать, что вы очень ловкая женщина. Допустим, что двадцать лет назад вы
действительно, ссылаясь на беременность, хотели женить на себе Хаслетта, но
ничего не вышло. Вы получили только тысячу долларов, уехали из города и нашли
работу в другом месте. Однако в вашей голове постоянно зрела мысль, что в свое
время вы предъявите иск Хармену Хаслетту или заключите с ним соглашение. Вы
подыскали подходящую семью – семью Байрдов, которая имела ребенка такого же
возраста, в каком был бы и ваш, если бы он действительно должен был родиться, и
ждали лишь, когда наступит ваш «звездный час».
– Но ведь это ваши домыслы, мистер Мейсон!!!
– Не знаю. Но такой вариант тоже не исключается.
– Это противоречит моей натуре! Неужели вы не можете понять,
что человек, проработавший всю свою жизнь, не способен на такое?! Теперь я уже
дослужилась до должности старшего продавца в фирме «Френч, Коулмен и Свейзи», в
большом городском универмаге… И ко всему прочему вы еще будете располагать
показаниями этой медсестры.
– Да, это может явиться самым важным доказательством.
Конечно, если она скажет правду.
– Вы убедитесь, что та говорит правду, как только заговорите
с ней. Конечно, она не сознается в том, что шантажировала меня. Но Уайт может
показать, что эта женщина приходила к нему, когда Байрдов не было дома,
расспрашивала его о Байрдах и просила описать внешность матери. В то время
Уайту уже было двенадцать-тринадцать лет, и он хорошо это помнит.
– Вы с ним уже говорили об этом?
– Нет, но уверена, что он помнит, потому что в свое время он
рассказывал об этом и мне, и Байрдам.
– А Агнес навещала обоих Байрдов?
– Только Аугуста Байрда.
– И просила у него денег?
– Просила одолжить ей денег.
– И Байрд давал ей деньги?
– Он был вынужден это делать.
– И у него были деньги?
– Да.
– И он давал ей в долг?
– Да.
– Чеком или наличными?
– Она признавала только наличные.
– А сейчас Аугуста Байрда нет в живых?
– Нет.
– Белинда Байрд тоже умерла?
– Я же говорила вам, что они погибли в автомобильной
катастрофе.
– Так, так… Вот, значит, какова ваша история, – заключил
Мейсон. – И судя по всему, никто не может ее подтвердить, кроме вас и этой
медсестры. А в противовес вашей версии у нас имеются показания Максин Эдфилд.
– Максин – наглая лгунья! – воскликнула Эллен Эйдер. – К
тому же ее подкупили!
– Хорошо, мы поедем с вами к Агнес Берлингтон, – сказал
Мейсон. – Но, предупреждаю вас, я устрою ей настоящий допрос! И если все это
ложь и вы выдумали всю эту историю, втянув в нее Уайта Байрда, я все равно об
этом узнаю.
– А если вы придете к заключению, что это не ложь?
– Тогда я соглашусь представлять ваши интересы, – ответил
Мейсон. – Но пока я еще не ваш адвокат. Я просто отправлюсь с вами в дом Агнес
Берлингтон для выяснения вопроса.
– Когда вы можете туда поехать?
– А как вы думаете, когда лучше это сделать?
– Днем она, кажется, работает. Так что ехать лучше всего
вечером.
– Сегодня вечером?
– Почему бы нет?
– Вы созвонитесь с ней и договоритесь о встрече?
– Нет, это было бы неумно. Я думаю, нам лучше нанести ей
визит без предупреждения. Вы скажете ей, что вы мой адвокат, и расспросите о
деньгах, которые она, так сказать, «брала в долг» у Аугуста Байрда и у меня.
Потом, когда она откажется от того, что занимала у нас деньги, я спрошу ее о
разговоре с Уайтом, и в конце концов мы заставим ее все рассказать.
Мейсон покачал головой:
– Не думаю, что это удачный вариант, но мы решим все на
месте. Во всяком случае, я готов встретиться с этой женщиной и переговорить с
ней.
– Скажем, сегодня в восемь?
