– Что в нем было интересного?
– Мне кажется, там многое зашифровано. То есть она писала
условными фразами. Например: «Позвонила тому-то и тому-то назначила встречу».
Или: «Встреча прошла удовлетворительно». Слово «удовлетворительно» подчеркнуто.
– Знакомые имена встречались?
– Никаких имен вообще не было, – ответила она. – Только
инициалы… Но была там одна фраза, которая ужасно меня обеспокоила.
– Что за фраза?
– Фраза гласила: «Подписалась на „Кловервилльскую газету“».
– Где этот дневник сейчас?
– Я его спрятала.
– Где?
– Где его никто не сможет найти.
– Не будьте чересчур уверенной в этом, – бросил Мейсон. – В
полиции люди дотошные.
– А я очень изобретательна.
– Вы еще очень и очень неопытны. Но оставим это. Если
полиция сможет доказать, что вы побывали там два раза, то есть еще до поездки
вместе со мной, и если она сможет доказать, что вы похитили дневник, она сразу
же предъявит вам обвинение в убийстве.
– Что же мне делать? – обеспокоилась женщина.
– Пока ничего, – ответил Мейсон. – Самое главное – сохранять
спокойствие. А когда полиция начнет задавать вам вопросы, заявить, что на них
за вас будет отвечать адвокат.
– А это не усугубит моей вины?
– Если вы начнете отвечать на их вопросы, – ответил Мейсон,
– вы наверняка окажетесь виноватой. Они поймают вас на противоречиях и лжи,
подстроят ловушку, и вы в нее попадетесь.
– Но если я не буду ничего говорить, они тоже посчитают меня
виновной.
– Если вы будете держаться спокойно, у вас будет больше
шансов, – ответил Мейсон. – Да, они сочтут вас виновной. Они арестуют вас и
предъявят вам обвинение в предумышленном убийстве. Но они должны будут
доказать, что именно вы убили Агнес Берлингтон и что у вас имелись причины для
этого.
– Но кто ее убил… у того ведь были основания…
– Да, и тем не менее вам придется примириться с
необходимостью предстать перед судом и с тем, что вам предъявят обвинение. А мы
должны со своей стороны разбить их систему обвинения. Сложность заключается
только в том, что полиция всегда держит в тайне свои вещественные
доказательства и представляет их суду в последнюю минуту.
– Может быть, вам дать этот дневник, если он вам поможет? –
спросила Эллен Эйдер.
– Я являюсь на суде официальным лицом, – ответил Мейсон. – И
я не имею права скрывать улики. Я должен буду сообщить об этом дневнике суду,
если хоть несколько секунд подержу его в руках. С другой стороны, опять-таки,
являясь официальным лицом, я должен сохранять тайну клиента. Вы, например,
сказали мне, что у вас имеется ее дневник. Я могу посоветовать вам передать его
в полицию. Но если вы не захотите последовать моему совету, я не имею права
предпринимать какие-либо шаги в этом направлении. У меня имеется
профессиональная привилегия сохранять все разговоры с клиентом в тайне. Теперь
насчет вашего сына…
– Что с сыном, мистер Мейсон?
– Полиция наверняка будет наводить о нем справки. Какое
впечатление он произведет на полицию?
– Самое хорошее. Это милый молодой человек с хорошими
манерами.
– Где он живет?
– В старом доме Байрдов. После того как Белинда и Аугуст
погибли в автомобильной катастрофе, он унаследовал все, что осталось после них,
и остался жить в том же доме.
– Хорошо! – сказал Мейсон поднимаясь. – Мы нанесем визит
вашему сыну и будем надеяться, что опередим в этом полицию. – Он сделал знак Делле
Стрит: – Поехали, Делла.
Глава 13
Эллен Эйдер сидела в машине рядом с Мейсоном и показывала
дорогу.
– На ближайшем перекрестке сверните направо. Его дом как раз
в середине квартала.
– Вы думаете, он дома? – спросил адвокат.
– Да.
– И он знает вас, как…
– Сейчас он уже знает правду, но в течение многих лет считал
меня только другом дома, близким с семьей Байрдов. Он никогда не расспрашивал
меня ни о чем. Просто принимал это как факт и называл меня «тетя Эллен».
– Хорошо, – повторил Мейсон. – Будем, надеяться, что он
дома.
– Должен быть дома. Он занимается. Скоро у него экзамены…
Вот мы и приехали.
Адвокат подвел машину к тротуару.
– Ну пойдемте! И запомните: вы не должны говорить ничего,
что могло бы навести его на мысль, что вы видели сегодня Агнес Берлингтон
дважды. И вы вообще ни при каких обстоятельствах не расскажете ни одному живому
существу о том, что рассказали нам. Ну а теперь пойдемте и посмотрим на вашего
мальчика.
Они вышли из машины и направились к дому по цементированной
дорожке, с обеих сторон которой тянулся хорошо ухоженный газон.
– Кто здесь занимается хозяйством? – спросил Мейсон. – Сам
сын?
– Кажется, он нанимает человека. Работы тут довольно много,
а Уайт усиленно занимается.
Эллен Эйдер подошла к двери и позвонила – несколько коротких
и отрывистых звонков, затем один долгий, а потом еще два коротких – и с улыбкой
посмотрела на Мейсона.
– Я звоню условным способом, чтобы он знал, кто за дверью.
Секунд через пятнадцать Эллен Эйдер сказала:
– Странно… Ведь он должен быть дома. Его машина стоит на
дорожке.
– Это его машина? – спросил Мейсон, показывая на спортивный
автомобиль вытянутой формы.
– Да.
– Дорогая машина.
– И очень современная, мистер Мейсон, и… Ну, в общем, Байрды
оставили ему кое-какие деньги, и он… Не могу понять, почему он не открывает.
Она снова нажала кнопку звонка, повторив серию коротких и
длинных звонков.
Делла Стрит обменялась взглядом с Мейсоном.
Внезапно откуда-то из глубины дома донесся мужской голос:
«Иду, иду!» – а через несколько секунд дверь отворилась, и на пороге появился
стройный и красивый юноша.
– Тетя Эллен… Мама… Ты почему так поздно?
– Я хочу, Уайт, чтобы ты познакомился с Перри Мейсоном,
известным адвокатом, – сказала Эллен Эйдер. – А это – его секретарша мисс Делла
Стрит.
Уайт Байрд удивленно посмотрел на неожиданных посетителей.
– Известный адвокат? А в чем, собственно, дело?
– Давай войдем в дом, Уайт, – сказала Эллен Эйдер. – Мы
должны поговорить с тобой по очень важному делу.
