– Насчет наследства?
– Да.
– И мистер Мейсон представляет наши интересы?
– Он готов представлять наши интересы, – ответила Эллен
Эйдер. – Но для этого есть много препятствий.
– Ну, это понятно, – ответил Уайт. – Когда речь идет о
миллионах, всегда имеется много препятствий… Входите, пожалуйста!
Он провел гостей в гостиную.
– Нам пришлось довольно долго звонить, – заметила Эллен
Эйдер.
– Я крикнул сразу, как только услышал звонок.
– Значит, ты не слышал первого звонка?
– Ты хочешь сказать, что звонила дважды?
– Да.
– Прости, тетя Эллен… Мама. Наверно, я не расслышал.
Со стороны подъездной дорожки послышался шум мотора.
Уайт сказал поспешно:
– Грыз гранит науки. Весь день и весь вечер. Так что прости,
если буду несколько рассеян. Итак, какие новости, тетя… Мама! Почему ты пришла
в такой поздний час и с мистером Мейсоном и его секретаршей?
– Мы навестили одну свидетельницу… Женщину уже в летах. Она
знает кое-что, представляющее известную ценность… Вот мистер Мейсон и хотел
поговорить с ней.
– Да, конечно, нужно разузнать все, что можно, – бросил
Уайт.
– Только мы пришли туда слишком поздно, – ответила Эллен
Эйдер. – Эта женщина умерла.
– Умерла?
– Да.
– Как же так?
– По всей вероятности, она была убита, – заметил Мейсон.
– Убита! – воскликнул Уайт. – Скажите… Вы что, разыгрываете
меня? Не может этого быть! О боже ты мой!
Эллен прервала его:
– Уайт, мистер Мейсон считает, что полиция будет нас
расспрашивать об этом деле, вот я и захотела предупредить тебя, и мистер Мейсон
пожелал поехать вместе со мной.
– А кто была эта женщина? – спросил Уайт. – Я ее знал?
– Нет, ты ее не знал, – покачала головой Эллен. – Она
работала медсестрой в больнице Сан-Франциско, когда ты появился на свет, и…
– Минутку, минутку! – перебил ее Уайт. – Уж не Агнес ли
Берлингтон ты имеешь в виду?
– Агнес Берлингтон! – воскликнула его мать. – Ты ее знал?
– Конечно!
– Где вы ее встречали? – спросил Мейсон.
– Она преследовала меня, – ответил Уайт.
– Сколько времени?
– В первый раз она появилась почти сразу же после гибели
Байрдов. Она рассказала мне, что я не сын Аугуста Байрда, что миссис Байрд
где-то подобрала меня и выдала ему за своего сына. Она также сказала, что, если
эти факты станут известны, я останусь без единого цента. Сообщила она, что моей
настоящей матерью являешься ты, мама, и много всякого другого.
– Сколько вы согласились заплатить ей? – задал вопрос
Мейсон.
– Десять процентов того, что я получу как наследник Байрдов,
– ответил Уайт.
– Вот как! И ты мне ничего об этом не говорил! – воскликнула
Эллен Эйдер.
– Она приказала мне не рассказывать об этом никому. Иначе,
предупредила она, я лишусь всего.
– И вы выплатили ей десять процентов? – спросил Мейсон.
– Да.
– Когда вы ее видели еще?
– Буквально несколько дней назад.
– Что она хотела?
– Она сообщила мне, что я, возможно, получу еще изрядную
сумму денег, и снова заговорила о своих процентах.
– Ты должен был мне рассказать обо всем этом, Уайт! –
упрекнула его Эллен Эйдер.
– Я бы тебе рассказал об этом, мама, но я и видел-то тебя
после этого лишь мельком. А этой даме, Берлингтон, я пообещал, что она получит
свое, если я сам что-нибудь получу.
– Эта женщина говорила, о какой сумме идет речь?
– Она сказала только, что сумма очень большая.
– Вы знали, что она раньше работала в больнице в
Сан-Франциско?
– Да, она поведала мне об этом еще при первой встрече. И она
сказала, что присутствовала при моем рождении и что мои родители совсем не
Байрды. Я попросил ее рассказать подробности, но она сообщила мне лишь это.
– Вы сейчас один живете в этом доме? – спросил Мейсон.
– Да.
– Прислуга приходит?
– Каждый день.
– И вы все время дома?
– Да… Грызу гранит науки.
– А у Эллен Эйдер есть ключи от дома?
– Да, конечно, ключ у нее есть, но она всегда звонит
условным образом, когда приходит. Когда же меня нет, она открывает дверь
ключом.
– А если бы ей захотелось спрятать в вашем доме какую-нибудь
вещь, она нашла бы для этого подходящее место?
– Сколько угодно, – ответил Уайт.
– Вы не возражаете, если я осмотрю ваш дом?
– Я и не думала оставлять это здесь, мистер Мейсон, –
вставила Эллен Эйдер.
– А я и не утверждаю этого. Я просто задал вопрос.
Адвокат поднялся и открыл дверь в коридор, откуда двери вели
в ванную и спальни.
– Которая из спален ваша? – спросил он молодого человека.
– Та, что справа от вас, – показал Уайт.
Мейсон вошел в спальню, какое-то время принюхивался, потом
прошел в туалет.
На полу стояло несколько бутылок из-под виски, ведерочко со
льдом и два бокала, в которых еще не растаяли кубики льда. На одном из бокалов
виднелись следы помады.
Мейсон сказал:
– И совсем вы не занимались, Уайт. Вы наслаждались чьим-то
милым обществом. Когда ваша матушка позвонила в первый раз, вы выпроводили вашу
подругу через черный ход, а после того, как мы вошли через парадный, она села в
вашу машину и укатила.
– Вы пытаетесь поставить меня в неловкое положение, господин
адвокат, – сказал Уайт.
– Я просто пытаюсь разобраться в деле, которое
представляется мне довольно сложным, – сухо произнес Мейсон.
– Ну ладно, – махнул рукой Уайт. – Я такой же человек, как и
все. Это что, противозаконно?
– Нет, это не противозаконно, – ответил Мейсон. – Но мне не
нравятся люди, которые лгут, глядя прямо в глаза, и когда вы, не обтерев вино
на губах, пытались уверить меня, что целый день «грызли гранит науки», а потом
я слышу, как кто-то уезжает на вашей машине, я понимаю, что в этом надо
разобраться.
