– То же самое сказал и лейтенант Трэгг своим подчиненным, но
они обшарили весь дом, а пулю так и не нашли.
– Рано или поздно найдут, – заметил Мейсон. – И мне,
конечно, очень хочется знать, из какого револьвера она была выпущена.
– У меня есть кое-какие связи с полицией. Конечно, подобных
сведений я там не получу, но, думаю, относительно пули смогу кое-что узнать.
– Да, прошу тебя, попытайся это сделать.
– Я буду держать с тобой связь, Перри. – Дрейк поднялся с
кресла и вышел.
Делла Стрит угрюмо посмотрела на Мейсона.
– Вы считаете, что можете рискнуть и позволить Эллен давать
в суде показания? – спросила она.
– В настоящее время нет, – ответил тот. – Прокурор положит
ее на лопатки в два счета во время допроса. Она сама поставила себя в такое
положение, и все свидетельствует против нее.
– Что же в таком случае вы собираетесь делать?
– Дело в том, что обстоятельственные улики – это палка о
двух концах, – сказал адвокат. – И с обоих концов – чистая правда. У меня уже
есть план, наметка, как действовать.
– Вы не поделитесь со мной своими соображениями?
– Что ж, можно, – ответил Мейсон. – Представь себе, что ты –
жюри присяжных, а я – адвокат, защищающий свою клиентку.
– Допустим, – подхватила девушка. – Начинайте.
Мейсон продолжил:
– Прокурор говорит, что у него имеются неопровержимые улики,
указывающие, что моя подзащитная пришла в дом Агнес Берлингтон, оставив свою
машину на подъездной аллее, и увидела, что в доме лежит убитая женщина.
Обвинение провело необходимую экспертизу, которая показала, что на гравии,
которым усыпана дорожка, стояла именно машина Эллен Эйдер. Но теперь разрешите
задать вопрос: когда она там стояла? На первый взгляд на этот вопрос ответить
невозможно – во всяком случае, невозможно соотнести эти два факта во времени:
время смерти и время, когда машина Эллен Эйдер стояла на подъездной аллее. Но я
думаю, что на этот вопрос все-таки ответить можно. Агнес Берлингтон имела
привычку поливать газон перед домом. В доме имеется поливная система со
множеством выходных отверстий. Ей было достаточно открыть кран, чтобы система
начала работать. Она включала аппарат, когда приходила домой, и выключала перед
тем, как ложиться спать.
– Можно задать вопрос? – спросила Делла.
– Присяжные всегда имеют право задавать вопросы, – с улыбкой
ответил Мейсон.
– Почему вы решили, что Агнес Берлингтон имела привычку
включать оросительную систему, когда приходила домой, и выключала ее, когда
ложилась спать?
– Мы этого еще не знаем, – признался Мейсон. – Но, похоже,
что в тот вечер было именно так, и я надеюсь доказать, что это вообще было ее
привычкой.
– Так, дальше? – попросила Делла.
– Итак, в интересующий нас вечер, – продолжал Мейсон, –
Агнес Берлингтон не выключила воду и не выключила свет.
– Почему?
– Ответ может быть только один: она включала все это, когда
еще была жива, но к тому времени, когда она имела обыкновение выключать воду и
свет, она уже была мертва. Кроме того, вечером четвертого числа была гроза. В
наших краях в это время года – явление необычное, хотя сильный ветер и дождь
бывают часто. Если бы в то время, когда начался дождь, Агнес Берлингтон была
еще жива, она выключила бы оросительную систему. А звук выстрела соседи могли
принять за удар грома. Но вода из оросительной системы продолжала течь всю ночь
на и без того мокрый газон, свет тоже продолжал гореть всю ночь и на следующий
день. А потом только появилась Эллен Эйдер. Она приехала переговорить с Агнес
Берлингтон. Мы не можем точно указать час, когда мисс Эйдер остановила машину
перед домом мисс Берлингтон, но мы знаем, что это случилось по меньшей мере
через несколько часов после смерти последней, поскольку вода успела не только
полить газон больше, чем нужно, но и, вылившись на подъездную дорожку,
превратить ее в жидкое месиво. В то время, когда Эллен Эйдер въехала на эту
дорожку, она была уже здорово размыта водой. Иными словами, господа присяжные
заседатели, все свидетельствует о том, что Эллен Эйдер въехала на эту дорожку
часов через двенадцать-пятнадцать после смерти Агнес Берлингтон.
Мейсон замолчал.
– Ну как? – спросил он.
– Очень хорошо, – ответила Делла Стрит. – Но почему Эллен не
хотела сказать вам, когда она побывала у Агнес Берлингтон?
– Почему? Она уже объясняла это. Она приезжала к той в дом
приблизительно за два часа до своего появления в нашем бюро.
– Я думаю, она солгала. Либо Эллен Эйдер хочет выгородить
своего сына, либо окончательно запутать дело.
– Мне пришлось разгадывать это дело самому, никто не хотел
мне помогать, поэтому-то я вынужден был опираться только на факты.
– У вас это отлично получилось, – сказала Делла Стрит. – Мой
вердикт: не виновна!
Мейсон усмехнулся:
– Тебя легко убедить, Делла. Остается надеяться, что роковая
пуля была выпущена не из револьвера Эллен Эйдер.
– А если окажется, что пуля была выпущена из этого
револьвера?
– Тогда нам нужно будет найти другие факты,
свидетельствующие о невиновности мисс Эйдер. Иначе, как говорится, дело дрянь.
– А что вы скажете насчет Уайта Байрда? – спросила девушка.
– Как вы думаете, он мог застрелить Агнес Берлингтон?
– Конечно, мог, – ответил Мейсон. – Это современный молодой
человек, который надеется легко пройти по жизни. Я не знаю, сколько денег ему
досталось после Байрдов, но если он получил достаточно, ему, следовательно,
будет легко жить. А когда человек богат, он всегда не прочь добавить к своему
состоянию парочку миллионов.
– Но зачем ему было убивать Агнес Берлингтон, которая могла
дать показания только в его пользу?
– Откуда мы знаем, что она дала бы показания в его пользу? –
ответил Мейсон вопросом на вопрос. – Ведь у нас есть только свидетельство Эллен
Эйдер, а эта дама уже успела столько наворотить всякой лжи!..
– Понятно, шеф, – кивнула Делла Стрит.
– Завтра начинается предварительное слушание дела, – напомнил
Мейсон. – На нем мы узнаем еще многое, чего пока не знаем.
– Вы думаете, что сможете в конце концов выиграть это дело?
– Трудно сказать, – ответил Мейсон. – Все дело в этой
роковой пуле. Неизвестно, из какого револьвера она выпущена, из револьвера мисс
Эйдер или же какого-нибудь другого.
– А что говорит Уайт насчет оружия?
– Что он может сказать? – пожал плечами Мейсон. – Он взял
его у матери на неделю – дней на десять, чтобы потренироваться в стрельбе. Он
не раз уже брал его и всегда клал обратно в перчаточник машины. А тут у него
еще появилась подружка, перед которой он хотел покрасоваться.
