У Федора мелькнула догадка, что, вероятно, Борисыч и есть хозяин денег, которые вез Крысеныш. С грустью пронеслась мысль о несбывшейся мечте создать собственное предприятие. «Можно забыть. Видимо, действительно неправедные деньги к добру не приводят», – подумал он и, вздохнув, решил во всем сознаться. А там будь что будет.
– А с чего начать? – осторожно задал вопрос Савченко.
– Да с чего хочешь. Кто ты такой, чем занимаешься, ну, и так далее.
С трудом подбирая нужные слова, Федор начал медленно рассказывать историю своей жизни, начиная с работы на комбинате и плавно приближаясь к событиям позапрошлой ночи. В конце концов, возможно, это действительно шанс как-то выпутаться. Борисыч откинулся в кресле и, устремив взгляд куда-то в стол, внимательно слушал Федора, иногда кивая головой. Когда Федор дошел до момента убийства Крысеныша, Борисыч резко вскинулся:
– Хочешь сказать, что ты вот так запросто завалил Слона? Парень, ты ничего не путаешь? Многие умельцы пытались это сделать, но пока никому не удавалось. Говорят, он очень осторожный и верткий товарищ.
– Какого еще слона? – недоуменно спросил Федор.
– Слон – это погоняло убиенного тобой малыша. Ты раньше не слышал эту кликуху?
Федор изумленно покачал головой.
– И убить его было вовсе непросто, – глухим голосом произнес Савченко. – У меня этот миг до сих пор перед глазами стоит и, видимо, уже никогда не забудется.
– Так вот. Сообщаю тебе, что Слон был большим умельцем во всяких восточных драках. Но он умел не только хорошо рукам и ногами махать, он и умом был не обижен. А с учетом его большого практического опыта…Он же в Афгане разведчиком был и даже награду получил за то, что во время боя какого-то важного мулу захватил в плен и к своим чуть ли не на себе притащил. Ты ничего не присочинил?
– Нет, видимо, я просто очень способный, – с горькой иронией пробурчал Федя.
– Да уж! Ну, продолжай, гений.
И Федор продолжил. После подробного пересказа кошмаров двух последних дней Федор почувствовал себя дико усталым и опустошенным. Ему стало абсолютно все равно, что с ним будет дальше, лишь бы это все как можно быстрее закончилось. И плевать, чем именно!
– Ну, что ж, звучит все довольно убедительно. Ладно, моя очередь, – негромко проговорил Борисыч. – Я расскажу тебе кое-что, чтобы ты имел представление, куда вляпался. Ты знаешь, кто такой Клим?
Федор отрицательно покачал головой. В это время на столе с пронзительным противным звуком задребезжал телефон. Старик, сморщившись, схватил трубку.
– Я слушаю. – произнес он ровным голосом. – Одну секунду, – прижав микрофон трубки к груди, он махнул головой стоявшему позади, Лехе. Тот подошел к Федору и, похлопав его по плечу, кивнул, призывая следовать за ним. Они прошли на кухню и молча уселись за стол. Федор попытался завести вежливую беседу, но Леха встал из-за стола, взял с подоконника несколько журналов и бросил их Федору, после чего вернулся к окну и неподвижно уставился во двор через мутное, давно не мытое стекло. Федор понял намек, открыл журнал и стал его листать, насупленно периодически поглядывая на своего стража.
Когда дверь за Федором и Лехой закрылась, Борисыч поднес трубку к уху.
– Итак? – устало проскрипел он.
– Доллары, которые тебе дал Федя, и те, что он принес в банк, все имеют одну и ту же отметку, о которой ты мне говорил, – проговорил женский голос.
– Да я уже в курсе… – Борисыч зажмурился и начал тереть лоб рукой. – Машка, ты сегодня уезжаешь в Москву на неопределенное время. Не знаю, в командировку от банка или на какую-нибудь учебу, в общем, Горыч уже должен был вчера тебе выписать какие-нибудь убедительные бумаги. В ближайшее время здесь тебя быть не должно. Тут станет очень опасно.
– Пап, ты можешь честно сказать, у Феди неприятности? – с тревогой в голосе спросила Марьиванна.
– Похоже на то.
– Помоги ему.
– Вчера тебя видели с Фикусом в кабаке, а сегодня ты первый раз за все время опоздала на работу. Ты что, с ним переспала?
– Это ты ему такую кличку придумал? Фикус… смешно. Ничего не скроешь в нашем мегаполисе. Но ты сам велел его прощупать, я и прощупала.
– Но я не велел тебе тащить его в постель!
– А в постели лучше прощупывается!
– О господи, вот же зараза, а не девка! – воскликнул Борисыч. – Машуня, он убийца! Он грохнул племянника Клима. Ты понимаешь, чем это может обернуться?
– Как это произошло? – задала вопрос Марьиванна.
– Долго рассказывать, но похоже, что Слон хотел его убить и Фикус, защищаясь, его завалил.
– Вот в это я верю, но тогда чем ты отличаешься от него?
– Да как ты смеешь такое говорить? – возмущенно заорал Борисыч. – Это совсем другое. Я защищал твою мать, женщину, которую пытался избить здоровенный мужик.
– Ага, только этот мужик был ее законным мужем, а ты был знаком с мамой лишь один день. Скажи, а перед тем как броситься на того мужика, который был здоровее и старше тебя, ты долго раздумывал над тем, сколько времени ты был знаком с мамой? В тот момент ты подумал о том, что можешь сесть на шесть лет? И что тогда будет с мамой и со мной?
– Я любил Аню всю свою жизнь, – задыхаясь от возмущения, выкрикнул Борисыч. – Ты это прекрасно знаешь.
– А вдруг я тоже полюбила этого парня и тоже готова любить его всю жизнь?
– Вот так сразу, за день знакомства и полюбила? Деточка, что ты несешь?
– Борисыч, ты поможешь или нет? Если нет, то я никуда отсюда не уеду, ясно?
– Господи, да в кого же ты такая впертая дура? – опять заорал Борисыч.
– Догадайся с трех раз. Если пообещаешь ему помочь, то я буду самой послушной девочкой. Клянусь.
В трубке повисла напряженная тишина. Наконец Борисыч прервал молчание:
– А ты заметила, до чего он похож на Борьку? Горыч, когда его увидел, чуть дара речи не лишился.
– Это трудно не заметить, но ты знаешь, мне кажется, он не только внешне на него похож. Пап, так ты поможешь ему? – с надеждой в голосе спросила девушка.
– Вот же заноза, вьешь веревки из немощного старика! Как же мне с тобой тяжело! Была бы Аня жива, она бы смогла с тобой управиться. Хреновый из меня отец получился.
В трубке раздался смех:
– Ну ты про немощь свою кому-нибудь другому рассказывай. Борисыч, ты же знаешь, старый плут, что я тебя всегда любила и буду любить. Ты самый лучший отец, даже не сомневайся. Помоги Феде, ладно? Это первый и последний раз, когда я тебя о чем-то так сильно прошу. Ты же знаешь, что я с мужиками скала, но в данном случае, я точно знаю, это мой мужчина!
– Ох, гореть мне в аду! Ладно, попробую, – тяжко вздохнув, проворчал старик. – Тогда вечером будь у меня, нам надо очень о многом подробно переговорить. Есть у меня одна идея…
