– Машуля, быстро вниз! – скомандовал Федор и присел на корточки. Девушка тут же последовала его примеру.
– Что случилось? – спросила она с тревогой в голосе.
– Да черт его знает. Милицейская машина спокойно ехала по дороге, а потом резко остановилась – наверняка ерунда какая-нибудь, но береженого Бог бережет, – проговорил Федор, осторожно выглядывая из травы. – Вроде дальше поехала. Ну, пошли.
Молодые люди поднялись и, оглядываясь на ставшую еле заметной дорогу, побрели в сторону старых казарм.
– Федя, а знаешь, как тебя Борисыч с Лехой прозвали? – смеясь, спросила Марьиванна.
– Знаю, – пробурчал Федор, – Фикусом.
– А знаешь почему? Потому что при знакомстве ты на них произвел впечатление эдакого нежного домашнего цветочка, вот они тебя и назвали домашним Фикусом. А мне даже нравится. Расскажи о себе, а то у меня какое-то странное ощущение. С одной стороны, мне кажется, что я тебя знаю очень давно, а с другой – ничего о тебе не знаю. Откуда ты, кто твои родители? – проговорила Марьиванна.
Федор пожал плечами и очень кратко поведал свою биографию. День на удивление был не по-осеннему теплый и солнечный. Непринужденно и весело болтая, молодые люди дошли до старых казарм. Когда и кем были возведены эти серые мрачные здания, было неизвестно, но их все в Глуховецке называли старыми казармами. Три длинных разрушенных здания с толстыми, в метр толщиной стенами из дикого камня, в которых на одинаковом расстоянии чернели узкие оконные проемы. Выбрав солнечное безветренное место, молодые люди наконец решили сделать привал. Оба устали, вспотели и проголодались. Слегка перекусив, они скинули обувь, чтобы дать ногам отдохнуть, и улеглись на теплую каменную площадку, окруженную сухой коричневой растительностью. Закрыв глаза, они наслаждались тишиной и покоем под лучами последнего ласкового осеннего солнца.
– Так бы и лежала тут вечно, – лениво пробормотала Марьиванна с блаженной улыбкой.
– Еще пять минут – и подъем, – сонным голосом ответил ей Федор.
– Федь, ну давай хоть полчасика еще поваляемся? Когда еще такая возможность представится, – заканючила Марьиванна, не открывая глаз. Федор привстал, повернулся к девушке и, наклонившись над ней, нежно поцеловал ее в губы. Марьиванна обвила его шею руками и ответила страстным поцелуем.
– Все, подъем, – прошептал, глубоко задышав, Федор и ласково куснул ее за мочку уха. Марьиванна смешно сморщилась и открыла глаза.
– Ну ты и садюга! – пробормотала она, сладко потянувшись, и с горестными вздохами начала обуваться.
Через пару минут они уже шагали в сторону еле заметной тропы, которая была началом подъема на гору.
Глава 30
Постепенно погода начала портиться, небо заволакивало серыми тучами, подул порывистый ветер. Весь склон горы почти до самой верхушки представлял собой густой смешанный лес, местами заросший непроходимым колючим кустарником. Если сначала путь в гору был довольно пологий и удавалось идти по хорошо заметной тропинке, то чем дальше молодые люди поднимались вверх, тем чаще тропинка терялась, а потом и вовсе ее не стало. Движение оказалось намного труднее и сложнее, чем представляли себе путешественники. Казалось, что еще чуть-чуть и удастся преодолеть последнюю преграду колючих кустарников, а там дальше уже будет нормальный лес, по которому идти станет легче. Но за одной колючей преградой вырастала новая, и казалось, что из этого непроходимого колючего кошмара никогда не выбраться. Идти приходилось очень медленно и осторожно, аккуратно раздвигая ветки, которые непременно норовили хлестнуть по лицу или попасть в глаз. Федор шел первым и периодически с беспокойством оглядывался назад. Марьиванна с насупленным сосредоточенным видом мужественно плелась позади него метрах в пяти. После привала у Федора все сильнее стала ныть нога, и, как он ни старался ступать осторожнее, каждый шаг отдавался болью в колене.
Неожиданно вспомнился разговор с Ниной, когда она сообщила, что уходит от него. Почему-то сейчас ее слова о том, что он слабак, неспособный держать удар, показались Савченко особенно оскорбительными и обидными. Ему ярко представилась сцена, как Виталик Иноземцев, презрительно скривив холеную физиономию, лениво говорит Нине сквозь губу: «Твой Савченко не умеет держать удар и не умеет подниматься после падения». А та преданно внимательно его слушает и поддакивает, кивая головой. От этой воображаемой сцены Федор заскрипел зубами. «Нет, Нина, ни ты, ни твой долбаный Виталик меня совершенно не знаете! Я выдержу любой удар и поднимусь, чего бы мне это ни стоило. Назло вам, кретины!» – подумал Федор и, превозмогая боль, отчаянно продолжил карабкаться по склону горы.
В какой-то момент путники оказались на небольшой наклонной поляне, и Федор присел на землю, вытянув больную ногу. Правда, он с удовлетворением отметил, что нет худа без добра – шея, кажется, перестала его беспокоить. Савченко, насколько было возможно, окинул взглядом сквозь деревья пройденный вверх путь. Оказалось, что они принципиально не сильно преуспели в подъеме. Он посмотрел на часы – прошло два с половиной часа, как они тронулись после привала. Федора охватило серьезное беспокойство, что они не смогут засветло подняться на вершину горы, а тем более спуститься вниз и поймать какой-нибудь попутный транспорт. Подошла Марьиванна и, тяжело дыша, бессильно присела рядом с ним. Пот струился по их лицам, и казалось, что после преодоления полосы колючих препятствий встать и двигаться дальше вверх сил уже не осталось.
– Федя, нам надо забирать правее, – проговорила Марьиванна.
– Нет, – твердо ответил Федор. – Мы должны двигаться строго на запад. Видишь, куда солнце движется? Вот и нам надо двигаться в том направлении.
– Ну, ты-то у нас известный следопыт, всю жизнь в тайге, ориентируясь лишь по солнцу и звездам, – язвительно ответила девушка.
– Машуля, давай сейчас не будем спорить. Я абсолютно точно уверен, в каком направлении надо двигаться!
– Ты не поверишь, но я тоже!
– И как нам быть?
– Мы идем так, как предлагаю я. Не хочешь – иди своим путем. Встретимся наверху. Ну, или как хочешь…
– То есть ты мне ставишь ультиматум? – возмущенно воскликнул Федор.
– Называй как хочешь, но если мы пойдем так, как предлагаешь ты, то точно выйдем не к вершине горы, а к хребту, и тогда нам придется опять черт знает сколько ползти вверх, – раздраженно проговорила девушка, поднимаясь.
Федор застыл на месте с каменным лицом. Он быстро просчитал возможные варианты развития событий. Самым простым и верным решением ему казалось повернуться и без разговоров идти тем путем, каким он считал нужным. Так он поступал всегда. Выслушивал доводы оппонентов, а потом делал так, как считал нужным. Марьиванна, как бы она ни хорохорилась, никуда не денется и вынуждена будет последовать за ним. Однако сейчас ему почему-то стало как-то неловко, словно он пытался обмануть ребенка.
– Вот же коза упрямая! – тихо себе под нос пробурчал Федор. – Маша, подожди, давай поступим по-другому. Кидаем монетку, и если орел, то идем моим путем, если решка, то двигаемся так, как предлагаешь ты. Идет?
