Через неделю после «выборов» Лева, как всегда, зашел в свой кабинет и ахнул. За его столом сидел молодой человек в костюме, белоснежной рубашке и пестром галстуке. Короткая аккуратная стрижка, очки в тонкой золотистой оправе, небольшой перстень с черным камнем на мизинце левой руки. На столе стоял компьютер, громоздкий монитор, стрекочущий матричный принтер и папки с документацией. Парень бросил короткий взгляд на вошедшего Леву и, даже не поздоровавшись, глядя в монитор, ровным голосом произнес:
– Я Вася, ты мне сдаешь все дела, после чего уходишь на пенсию. Это распоряжение Сережи Грига. Сегодняшнее опоздание не в счет, но в дальнейшем рекомендую этого не делать, – надменным тоном закончил Вася.
В этот же кабинет были переселены вместе со своими столами две немолодые болтливые Левины помощницы, которые в эту минуту, вжав головы в плечи, сидели, не поднимая глаз от бумаг. Лева покосился на огромный монитор и компьютер, занявшие полстола, искренне не понимая, чем может быть полезен этот дурацкий модный атрибут. Ведь намного удобнее и безопаснее держать все в голове. Он окинул взглядом кабинет, как будто видел его впервые, тяжело вздохнул и, опустившись на стул, обреченно кивнул головой, как всегда печально глядя на собеседника.
Ценность Левы и его работы никто, кроме ныне покойных Клима, Вацека и пропавшего Слона, ясно не представлял. А осторожный пугливый Лева делал все возможное, чтобы все так всегда и оставалось. В тени и подальше от посторонних глаз.
Глава 62
В течение последующего месяца Лева добросовестно вводил в курс дела нового финансового директора, дотошно и детально посвящая его во все нюансы и извилистые схемы движения денег, но, естественно, мстительно умолчав о паре пустяков. О тайных личных климовских заначках на «черный день», доступ к которым имел только Клим и он, а также о нескольких важнейших контактах: в налоговой инспекции, в городской администрации и на Петровке. Связь с этими людьми осуществлялась тоже лишь через него, Клима и покойного Вацека. Свои жизненные планы Лева подкорректировал в тот же день, как стало известно о смерти Клима. Отъезд к жене и дочери в Израиль неожиданным образом быстро приблизился. Его больше ничего не держало. Он прекрасно понимал, что теперь, когда Клима не стало, его карьера завершена. Остается только по-тихому, не привлекая излишнего внимания, соскочить. Если учесть, что к его собственным солидным сбережениям прибавятся еще ставшие бесхозными деньги из заначки Клима, то все оборачивается даже очень неплохо. Домик в Хайфе с собственным бассейном и апельсиновыми деревьями начинал материализовываться намного быстрее, чем изначально планировал Лева. Правда, чтобы о нем все окончательно и без последствий забыли, будет лучше, если эти «все» перестанут существовать как единое целое, распавшись на мелкие осколки, тогда точно будет не до него.
Неожиданно в середине этапа передачи дел почти на всех когда-то подконтрольных Климу предприятиях начались массированные комплексные проверки, словно кто-то дал отмашку, что теперь это можно. Деятельность предприятий была парализована, и денежные поступления резко уменьшились. Григ в ярости несколько раз засылал бойцов разобраться с руководителями предприятий. Кому-то серьезно намяли бока, кто-то неожиданно успел скрыться, но результат был очевидным и безрадостным. «Надои» снизились по объективным причинам, и все это неспроста.
В один из дней Лева сидел с Васей в кабинете, обложившись папками с документами, и монотонным голосом объяснял, почему он регулярно предпочитал прогонять определенные суммы через дружественную крупную транспортную компанию и каким образом дебиторская задолженность при использовании этой схемы позволяла минимизировать налоги. Неожиданно в кабинет влетел Григ с перекошенной от ярости физиономией. Следом за ним ввалились два шкафоподобных телохранителя.
– Лева, у Клима были серьезные подхваты в мэрии. Он хлестался, что Лужок чуть ли не с его руки ест. С кем там надо срочно перетереть, чтобы остановить этот долбаный беспредел и наезд на нас? – раздраженно воскликнул Григ.
– Сережа, да кто же про такое может знать? Ты же сам его охрану периодически обеспечивал и лучше других помнишь, какой Клим был скрытный человек, – всплеснул руками Лева.
– Бараны! Из вас хоть кто-то реально умеет работать или только и можете, что бумажки листать да дебет с кредитом сводить? – заорал Григ. – Что вылупился? – повернулся он к Васе. – Ты мой финансовый директор, считай, второй человек, правая рука, поэтому собирайся и вали в мэрию. Вот телефон первого зама руководителя аппарата мэра. Звать Кручинкин Валерий Петрович. Скажешь, что покойный Клим рекомендовал к нему обращаться. Обрисуй ситуацию, пусть выяснит, кто на нас баллон катит. Если вопрос не решается бабками, решим его по-другому. Все понял? Давай дуй! – заорал Григ.
– Я на это не подписывался, это не моя компетенция, – важно проговорил новый финансовый директор.
Он еще не успел договорить, когда увесистый кулак Грига со всего маху въехал ему в челюсть. Вася отлетел в сторону, ударившись спиной о стенной шкаф, и схватился за лицо.
– Твоя компетенция, падла, делать то, что я тебе велю! – бешено вращая глазами, проорал Григ.
«Господи, да этот идиот Григ и без чужой помощи очень скоро все сам развалит», – со злорадством подумал Лева. Он чуть не засмеялся, представив, как Вася, надувая щеки, будет важно общаться с ничего не понимающим Кручинкиным, который хоть шапошно и общался с Климом, но от реальных взаимоотношений с ним был очень далек. «Наверняка с перепугу еще и охрану вызовет», – придав лицу обычное печальное выражение, весело подумал бывший финансовый директор, наблюдая, как перепуганный Вася поспешно дрожащими руками суетливо запихивает в портфель какие-то бумаги.
Григ резко повернулся к Леве. «А ты, хитрожопый, я вижу, уже совсем расслабился? Что смотришь как баран на новые ворота? Ты обязан его полностью в курс дела ввести, а не бумажками и всякой ерундой заниматься!» – сверля взглядом Леву, рявкнул Григ. После чего, видимо рассудив, что необходимая воспитательная работа проведена и подчиненные вняли его ценным указаниям, он развернулся и со всей своей свитой стремительно вышел из кабинета.
– Боже мой! При Климе Викторовиче такого никогда не было! – тихо пискнула вжавшаяся в стол одна из женщин.
«Вот что бывает, когда вождем племени становится ретивый кретин из бывших охранников», – про себя сделал философское наблюдение Лева, задумчиво глядя вслед унесшемуся Григу.
В течение месяца Кац со скрипом, но все же закончил передачу дел новому финансисту, после чего сразу «неожиданно очень серьезно неизлечимо заболел» чуть ли не всеми болезнями, какие только возможны в его возрасте. На лечение он устроился к своему старому приятелю, возглавлявшему военный госпиталь в тридцати километрах от Москвы. Лева был помещен в отдельную люксовую больничную палату с холодильником, телевизором и с собственным санузлом. В течение первой недели его еще кто-то навещал с дурацкими букетами цветов, пакетами фруктов и коробками конфет. Кац встречал навещающих в болтающейся на нем как на вешалке казенной пижаме, небритым, нечесаным, со скорбным видом и печатью страдания на лице. Навещающие желали ему скорейшего выздоровления, просили держаться и, завершив на этом положенный ритуал «визита к больному», быстро навсегда исчезали. После их ухода Лева облегченно вздыхал, резво подскакивал с кровати и бежал раздавать принесенные дары лечащему персоналу больницы. Очень скоро желающих навестить «неизлечимо больного» Леву не стало. Он и раньше не пользовался популярностью среди климовского окружения, а теперь тем более всем было не до него, и Лева очень хорошо понимал почему.
