– А я, Валентина Васильевна, наоборот, подумал, что это у вас! – удивленно ответил Леха.
– А это, оказывается, опять детишки развлекаются. Ну что за стервецы! – и, сокрушенно качая головой, женщина скрылась в своей квартире.
Соседи, продолжая возмущаться, начали разбредаться по квартирам. Леха тоже уже начал пятиться к двери, когда заметил бледную как полотно Марьиванну, которая, еле передвигая ногами, медленно поднималась по лестнице. Леха молча кивнул ей головой в сторону двери и зашел в квартиру, оставив дверь слегка приоткрытой.
Общими усилиями избитая Наташа была перенесена в спальню. Женщина беззвучного плакала, пока Марьиванна ей осторожно обмывала лицо, но в какой-то момент она встрепенулась.
– А где Антоха? Что с ним, он цел? – воскликнула она хриплым голосом.
– Ната, все нормально, не волнуйся, Антоха еще гуляет. Я его отвезу на дачу к Косымовым, он уже давно к Егорке просился, – проговорил мягко Алексей. – Пусть пацаны несколько дней на даче покуролесят.
Марьиванна незаметно кивнула ему головой, приглашая выйти из спальни.
– Ей нужен врач. Наверняка у Наташи сотрясение мозга, а может, еще и внутренние повреждения, – зашептала она встревоженно.
– Есть у меня на примете один коновал знакомый, который когда-то давно Борисыча латал после ранения, – задумчиво проговорил Леха.
Марьиванна удивленно уставилась на него. – Я об этом первый раз слышу, – проговорила она растерянно.
– Потом как-нибудь расскажу. Надеюсь, этот чудик еще окончательно мозги не пропил. Сейчас попробую ему дозвониться, – и он пошел к телефону.
– Леша, а что с этими делать? – крикнула ему вслед Марьиванна, тыча пальцем в сторону постанывающего в беспамятстве Костяна и мертвого Грига. Костян что-то бормотал в бреду и периодически дергался в судорогах. На его изуродованное лицо было страшно смотреть.
– Странно, – пробормотал Алексей, почесав затылок. – Обычно от этого удара довольно быстро подыхают. Видать, старею, – вздохнув, грустно добавил он.
– О господи! Да что ты несешь! Иногда как ляпнешь что-нибудь, хоть стой, хоть падай, – возмущенно воскликнула Марьиванна.
Леха недоуменно покосился на девушку. «Вечно ты чем-нибудь недовольна, – пробормотал он. – Пусть пока поваляются, а к вечеру решим». И он пошел звонить врачу.
Тело Грига и раненый Костян были перенесены в отдельную комнату. Федор и Марьиванна принялись прибираться в квартире. В какой-то момент, пытаясь отмыть пол от крови, девушка резко вскочила и, прикрыв рот рукой, пулей вылетела из комнаты. Федор проводил ее понимающим взглядом. Он с удивлением поймал себя на мысли, что сам уже не испытывает того животного ужаса и отвращения от вида чужой крови, как полгода назад в злополучном дачном гараже.
Через час Алексей, взяв ключи от минивэна, забрал в соседнем дворе с футбольной площадки сына и повез его на дачу к знакомым, которые без проблем согласились взять Антоху на несколько дней к себе. Федор и Марьиванна остались ждать врача, который должен был явиться через полчаса. Федор на всякий случай заглянул в комнату к раненому. Подойдя поближе к Костяну, он безошибочно уловил, что тот не дышит. Савченко тяжело вздохнул и уже собирался выйти из комнаты, когда заметил лежащую рядом с телом небольшую окровавленную подушку. Марьиванна возилась с тряпками, когда в комнату вошел бледный как полотно Федор и обессиленно опустился на стул, уставившись в стену.
– Что? – тревожно спросила девушка.
– Кажется, Леха его придушил. И когда только успел? Ты знаешь, – еле ворочая языком, пробормотал Федор, – он меня порой пугает своей холодной железобетонной целесообразностью.
Маша тоже устало присела рядом с Федором, держа в руках окровавленную тряпку.
– То ли дело ты? Великодушный и благородный! Ты бы добивать поверженного противника ни за что бы не стал, да? – Марьиванна склонила голову к своему плечу и, недобро прищурившись, уставилась на Федора. Федор поежился под ее взглядом и опустил глаза. Ему отчетливо вспомнился окровавленный Вацек и извергающий проклятия Петруха.
– Боже мой! Ты только послушай, о чем мы говорим? – тихо проговорила девушка. – Если бы мне кто-то полгода назад сказал, что мне придется постричься и покраситься в блондинку, ночевать в воняющем псиной бараке, выпрыгивать из мужского туалета и ползать с тряпкой по полу, замывая чужую кровь, я бы сочла это мрачной дурацкой шуткой. Но реальность такая, какая она есть, и с этим нам уже ничего не поделать. Поэтому сейчас бессмысленно предаваться душевным терзаниям о содеянном. Оставим это на потом, когда все уже будет позади. Где-то рядом есть совсем другая, нормальная жизнь, без этого нескончаемого кровавого кошмара, и мы в нее обязательно должны попасть. Единственное, что, мне кажется, нам стоит сделать, так это где-нибудь по пути заскочить в церковь.
– Когда стемнеет, мы с Лехой увезем их куда-нибудь подальше, и на этом все будет кончено. Думаю, обойдемся без походов в церковь, – угрюмо проговорил Федор, пытаясь придать уверенности своему голосу.
Глава 69
Майор Гулевский стоял перед зеркалом в прихожей. Он не спеша поправил галстук и принялся расческой доводить до совершенства пробор на голове, ожидая, когда за ним заедет служебная «Волга». Неожиданно зазвонил телефон. Утренние звонки никогда не предвещали ничего хорошего. Поморщившись, майор снял трубку и с металлом в голосе произнес: – «Гулевский, слушаю!»
– Слышь, Гулевский, дело есть, – раздался незнакомый развязный голос.
Майор попытался сообразить, кто это решился разговаривает с ним столь нагло.
– Я что хочу сказать. Хочешь пленку с записью купить? – продолжил голос.
– Кто это? – внутренне закипая, спокойно спросил Гулевский.
– Это я, Ряха, мы с тобой виделись, когда ты ключи Григу давал.
– С чего вдруг такая доброта? – насмешливо спросил майор.
– Мне просто бабки нужны, чтобы подальше отсюда свинтить.
– А что же скажет на это Григ?
– Думаю, что он и Костян уже ничего не скажут. Скорее всего, ваш Фикус их уже грохнул, – лениво произнес Ряха.
– Что-о-о-о? – изумленно воскликнул майор.
– Что слышал. Он и меня чуть не пристрелил, я еле вывернулся, – хмыкнув, произнес Ряха.
– Ряха, ты, часом, не бухой? Ты хочешь сказать, что видел Фикуса и знаешь, как он выглядит?
– Я видел его на расстоянии вытянутой руки, но лучше бы мне с ним больше никогда не встречаться. Как вспомню, так мурашки по коже. Страшный тип, смотрит, как змея перед броском.
– Как он выглядел? – вскрикнул Гулевский.
– Да обычно. Молодой, моего возраста, борода. При нем была еще девка симпатичная, блондинка с короткой стрижкой, и очкарик средних лет. Так что насчет пленки? Или мне ее кому другому предложить? – проговорил Ряха.
