Его величество посерьезнел, приподнял бровь и съел конем зарвавшуюся пешку соперника.
— Затейника?
— Его, самого. Так вот, матушка предка моего легендарного родом из Кленции была, когда к супругу приехала, в приданом, в том числе, и колечко сказочное привезла. Вот это самое.
Король поднял левую руку и лорд-наблюдатель с удивлением заметил на мизинце прямо под печаткой тоненькое колечко с небольшими бесцветными камешками. Раньше это кольцо никогда его внимание не привлекало, даже сегодня, когда граф по этой самой руке хлопал, с цветом фигур для партии определяясь. Граф тряхнул головой, отгоняя все сильнее наваливающееся безразличие, и тоже взялся за коня, установил его перед ферзем, заделывая брешь в ряду пешек.
— Затейник Эдгар, конечно, был знатный. Но батюшке своему и в подметки в этом плане не годился. Тот как-то с фейри договориться сумел. Поговаривали, что в юности любил он одну зелененькую прелестницу, но поговаривали тихонько и с оглядочкой. Да… Так вот, батюшка Эдгара договорился с фейри и привязал к эльфийскому кольцу хранителя-фейри.
Хранителя необычного. Вроде фейри, да не совсем. В человеческом облике росту и цвету он был нормального, да голосом изъясняться мог. Но проявлялся, лишь в те времена, когда претендент достойный королевской короны начинал свой путь к трону, а всё остальное время духом бесплотным к кольцу привязанным, был. Так, что первого в династии — оберегает до конца, а с потомками ментально может пообщаться. Изредка. Если повезет. Да…
Матиас замолчал, потер высокий лоб ладонью и передвинул ферзя на одну клетку по диагонали, загораживая короля. Лорд-наблюдатель смотрел на партнера по игре во все глаза. В пустой голове графа гулко перекатывались слова и обрывки фраз «первый в династии», «хранитель», «Эдгар Затейник».
— Вы хотите сказать, ваше величество, что лорд Гард был тем самым фейри-хранителем Эдгара III, первого короля в династии Дримеров? — тихо уточнил он.
— Я не хочу. Я говорю, — сварливо поправил его Матиас.
— Сведения, разумеется, в высшей степени интересные, но зачем вам нужно было устраивать эту бурю в стакане воды с покушениями на невесту вашего сына, мне до сих пор не понятно! — высказал накипевшее граф.
— А что я, по-твоему, ещё мог сделать? Если у меня колечко шесть камешков показывает. У Александры — пять. А у Огэста три еле теплятся! — рявкнул король. — Махнуть рукой и оставить страну на это великовозрастное дитя? Он неплохой — мой сын. Он достойный человек! Он добр! Он талантлив, черт побери! Но страну на него не оставишь. Не удержит. И на Александру не оставишь. И дело даже не в том, что отец её от трона отрекся. Сколько ей лет? На сколько она меня переживет? Да и переживет ли? А Эдуард… Чудесный мальчик. Умнейший! Трудолюбие у него невероятное. Скромный и спокойный. Только у него вообще один камешек светится. Понимаешь? Этой стране в это время ни Огэст, ни Эдуард на троне не нужны. Плюнуть на всё и помереть? А после меня? В Кленции плюнул один. И пришёл Инсенс. Понимаешь? А Ритании он нужен — подобный Инсенс? Молчишь? Смотришь? А чего смотришь? Ходи давай!
Лорд-наблюдатель вздрогнул, схватил второго коня и вывел его в ряд перед строем пешек, поближе к центру. Теперь черный конь угрожал белому. Тому самому, что ход назад безжалостно расправился с пешкой, поставив точку в размене. Матиас посмотрел на доску и скорбно поджал губы. Вздохнул и начал жаловаться:
— Если бы ты знал, как это трудно, спровоцировать переворот по отношению к себе! Сколько не зажмуривайся, сколько не отворачивайся, руку в карман запустить — всегда готовы, а горло перерезать — кишка тонка. А уж как сложно спровоцировать переворот достоверный, но хорошо контролируемый, практически бескровный и крайне неудачный!
Предки мои затейники были, конечно, изрядные. И хранитель Эдгару помог неимоверно. Без его удачи, без его охраны Эдгар бы в то время со своими новшествами на троне долго не усидел, сколькими бы там камешками колечко не подмигивало. Только что теперь-то делать? Что мне-то делать теперь? Хранителя этого ни отвязать, ни в море кинуть… Нет, колечко в море разумеется можно, но хранитель-то останется! Я помру, меня не станет, да о чем я говорю, я и помереть-то не успею, а он уже пойдет себе нового подопечного искать! Одна династия — выродилась, пришла пора для новой! И взойдет на престол спустя какое-то время, хорошо, если кто-то вроде Эдгара, а если Инсенс? Только удачливей и неуязвимей. Кто его знает, чем хранитель руководствоваться будет, к претенденту на трон прикипая. Мне только о формальных условиях известно.
Трон — свободный или почти освободившийся. Наследников достойных нет. Те, у кого три огонька и меньше — не в счет. Не считаются они. Разве что в качестве грелки — сиденье на троне погреть. Нда… И именно тогда должен обозначиться претендент, а то и несколько, для короны подходящих. Претендент этот должен письменно ли, устно ли, выразить стремление занять трон ританский. Но это стремление обозначить обязан. И вот тут-то и появится хранитель. А когда претендент путь к цели начинает, хранитель его ещё раз оценивает и от опасностей всяческих оберегает. При этом, чем опасностей больше, тем оценка достовернее, а связь с хранителем крепче. А претендент может даже и кольца этого в глаза не видеть. И о хранителе не подозревать… Но шагать к цели должен.
У лорда-наблюдателя мелко задергался левый глаз, он прижал нижнее веко пальцами и подтвердил:
— Вы такого претендента нашли.
— Нескольких даже. Говорю же, чтобы в этом удостовериться пряди волос достаточно.
— И её высочество, Гердта Дабршвейгская в их числе.
— Правда, удачно получилось? — радостно оскалился король. — Претендент — есть. Подпись на правильно составленных бумагах — есть. Хранитель материализовался и даже к претенденту прикипеть успел. Новая династия есть, переворота — нет. А? Каково! Жена моего сына — основатель новой династии! Огэст будет на троне, пусть и формально, и при этом страна — в надежных ручках. А со временем, даст Бог, корону мои внуки оденут.
— И герцогиня Нортенгская об этом безобразии знала и даже активно участвовала, — констатировал очевидное лорд-наблюдатель.
— Не будь к ней строг. Ей это вовсе не нравилось. Она мучилась и рыдала. Ей было жаль этого пустого и не слишком порядочного Морнингтона. Но именно ей приходилось намекать ему, изворачиваться, внушать… Ты попробуй, вложи в голову взрослого здравомыслящего мужика мысль о том, что для того, что бы трон занять, или нужного человека на него посадить, то следует не короля убить, не наследника его, а на невесту наследника покушаться! Ей было жаль Морнингтона, гораздо больше она жалела Гердту, боялась за неё, но за Эдуарда она болялась больше всего. Она хочет для внука долгой, тихой жизни в теплом семейном кругу, а не жизни сверкающей, но краткой. Лучше лет восемьдесят в собственной лаборатории, чем пара лет, но на троне.
Лорд-наблюдатель сощурился, ему хотелось сказать что-то едкое, хлесткое, но справедливое. Что бы этот худой старик понял, что так нельзя! Что именно нельзя граф ещё сам до конца не осознал, то ли нельзя устраивать такой грандиозный фарс в принципе, то ли просто без его, лорда-наблюдателя, ведома нельзя. Но, нельзя! В голове мелькали, лица, фразы, становились понятны многие недомолвки и оговорки. Вспомнилось худенькое личико, внимательный взгляд и пушистые ресницы маленького пажа принцессы.
