Лизи попугайчиков с собой не носила, но свет умудрялась удивлять регулярно. На её счету было шесть заключенных помолвок и пять разорванных. И это всё с одним и тем же человеком! Бедный барон Бэдгер проявил чудеса спокойствия, терпения и такта. После второй помолвки в высшем обществе стали организовывать тотализатор. Ставки делали на то, поженятся в этот раз или нет. После четвертой — спорили только том, сколько времени пройдет до разрыва. На шестой раз разрыва удалось избежать только по той причине, что вконец выведенный из себя барон после очередной ссоры в парке, затолкал невесту в карету и увез в маленький уединенный коттедж на опушке леса. Действовал он при полном попустительстве родных Лизи и под молчаливое одобрение общества. Поженились они спустя две недели. В свете, конечно, посмеивались, что у некоторых всё не как у людей, даже медовый месяц — до свадьбы, но всерьез не осуждали и от дома не отказывали.
Теодор после учебы и нескольких лет поиска своего места в жизни начал работать в Службе внешней разведки. Подробности о его достижениях в профессии и личной сфере не известны.
Догги до конца дней своих прожил вполне сытую и спокойную жизнь у баронессы Промпт. Раз в сезон стоически сносил ванну и периодически терпел поводок, но чаще носился без оного, гонял голубей и болонок. Никогда не пугал детей. Напротив, на каждой прогулке обзаводился толпой маленьких поклонников. Леди Миранда купалась в лучах его славы, а на любые попытки оскорбить или сделать замечание её питомцу, отвечала, что этот пес по благородству души превосходит, а по благородству происхождения не уступает самым знатным семействам Ритании. Лосская сторожевая! Кто сомневается, в том, что такая порода существует, может обратиться к дорогой Селии, к дочери того самого лорда Палмсбери! Желающие побеспокоить столь приближенных к королевской семье особ есть? Нет? Вот и хорошо!
Маркиза Блайнская так до конца дней своих и не покидала пределов загородной усадьбы. Получив весть о кончине Матиаса, заперлась у себя в покоях. Вышла оттуда спустя сутки, демонстрируя домашним припухшие веки, красный нос и повышенную ядовитость замечаний. Друзья и родные, коих было предостаточно, часто гостили у неё, но из-за сложного характера хозяйки редко кто задерживался в поместье дольше, чем на неделю. Маркиза не скучала и в отсутствие гостей. Переписывалась с её величеством. Занималась воспитанием подопечных.
Леди Корке оказалась чрезвычайно податливым материалом. Спустя два года, маркиза выдала её замуж за вполне респектабельного и хорошо обеспеченного джентльмена. Хоть он и не отличался особо знатным происхождением и за всю семейную жизнь они так ни разу и не выбрались в столицу, бывшая или, точнее сказать, несостоявшаяся фрейлина прожила рядом с супругом долгую и вполне счастливую жизнь.
С Леолой всё складывалось гораздо сложнее, но и интереснее. Первые пару лет она беспрестанно бунтовала, устраивала диверсии, несколько раз пыталась бежать. После удачного замужества товарки по несчастью, Леола погрузилась в полнейшую апатию. Вывела её из этого состояния маркиза, добившись для подопечной разрешения увидеться с отцом. После поездки в обе стороны через всю страну под конвоем, после переправы на шатком, неопрятном пароме в компании пьяного паромщика, после двухнедельного пребывания в Литании и встречи с отцом Леола сменила апатию на задумчивость. Жила рядом с маркизой ещё полтора десятка лет, до самой её смерти. На похоронах горевала сильно и искренне. Затем собрала свой нехитрый скарб, обналичила в банке скромную сумму, доставшуюся от маркизы в наследство, и купила билет на паромагоход следующий на Новый Континент. Дальнейшие сведения о её судьбе отсутствуют.
Лорд Гаррет Уэлсли граф Морнингтон так до конца дней своих и оставался бессменным губернатором кучки камней и нескольких десятков ученых. Первое время он ещё как-то пытался влиять на деятельность последних, но были они все людьми в высшей степени увлеченными, погруженными в себя и свои проекты, и на губернатора внимания обращали мало. Поговаривают, что на закате жизни губернатор любил бродить по берегу и разговаривал с камнями, те пусть и не отвечали на его реплики, но хотя бы делали вид, что понимают и не прогоняли.
Что же касается ританских ученых в Литании, то хоть и были они людьми увлеченными и погруженными в исследовательскую деятельность, но, прямо скажем, малоэффективными в этом плане. Чего нельзя сказать об их литанских коллегах, вот уже несколько веков действоваших в Ритании. Литанцы собрали и проанализировали достаточно большой массив данных, и даже провели ряд чрезвычайно любопытных экспериментов как в королевстве, так и на Континенте. И останавливаться на достигнутом не собираются.
.
