Миссис Нитнэс порадовала шалью коричневого цвета со строгим орнаментом из фиолетовых квадратов. Укрыв мать, прикорнувшую в кресле, они смогли полюбоваться плавными переходами от темно-синего до небесно-голубого и мягкими волнистыми линиями, сплетающимися в фантазийный узор. На плечах Селии шаль расцвела всполохами и зигзагами различных оттенков оранжевого. Со стороны казалось, что девушку окутало пламя.
Лишь мисс Грин смогла немного остудить исследовательский пыл двух шалуний. Резкий поворот головы, немного приподнятая бровь и легкий прищур смеющихся глаз заставил их осознать, что если они не перестанут сейчас подкрадываться с шалями наизготовку к загадочной компаньонке кузины, то в ближайшем будущем мисс Грин устроит им такую мистификацию, что окружающие будут донимать их шуточками и подначками на эту тему еще несколько лет.
— Тоже не решились? — заговорщицки подмигнула им кузина, а затем призналась со смехом, — Проверить шали на моей дорогой мисс Грин было первой мыслью, что пришла мне в голову, когда я впервые взяла их в руки. Но посмотрела ей в глаза, и духу не хватило!
Но задора, энергии и фантазии Селии хватало на многое другое. Даже давно известная и, что уж греха таить, слегка приевшаяся игра в волан становилась намного интереснее и азартнее, если в ней принимала участие кузина. А уж в случаях, когда к забавам обитателей Динтон-хауса присоединялись подруги и знакомые Лизи и Кити, их смех и возгласы проникали даже в библиотеку, где к ним с улыбкой одобрения прислушивалась леди Мария.
Шум и гам, который ежедневно устраивала молодежь, частенько лишал леди Анну ее послеобеденного сна, но она стоически переносила эти лишения, так как осознавала скоротечность весенних каникул и с тоской ожидала разлуку с сыном. Теодор по нескольку раз в день прибегал к матери, сбивчиво рассказывал и о накопившихся за день впечатлениях, и о значимых происшествиях в его школьной жизни. Иногда повторялся, сбивался и перескакивал с одного события на другое, но мать слушала его с таким вниманием, которого никогда не уделяла даже романам, частенько почитываемым в юности.
После того как мальчик получил в свое распоряжение «настоящие» пистолеты, он ежедневно тренировался в меткости. Слава богу, после первого пробного раза Тео больше не вынимал их из футляра в доме, а располагался на заднем дворе, где ему отвели закуток, достаточно просторный для его целей и достаточно удаленный для того, чтобы нервы обитателей Динтон-хауса не пострадали. Иногда к его тренировкам присоединялся кто-нибудь из старших братьев, а пару раз и сама Селия, которая с первого дня знакомства перешла в разряд «человек что надо», а после того как открыла для него лосскую игру под смешным названием «Лапта», удостоилась самого сильного и искреннего признания.
— Кузина! Какая же жалость, что ты девчонка! — вырвалось из глубины мальчишеской души. — Ты могла бы быть чертовски отличным другом! Мы бы с тобой такое свершили!
— Знаешь, Теодор, — ответила Селия, с трудом сохраняя серьезность, глядя в полные сочувствия глаза, — мне бесконечно лестна твоя оценка. С тем, что я девчонка, мы, конечно, ничего сделать не сможем. Но вот стать друзьями, мне кажется, стоит попробовать. В конце концов, настоящие товарищи должны быть терпимы к недостаткам друг друга!
Она протянула мальчику ладонь и тот с самым серьезным видом её пожал.
В целом это было безмятежное время. Течение загородной жизни лишь единожды омрачило не слишком приятное событие.
Если вы внимательно посмотрите вокруг, то наверняка увидите юного джентльмена или леди, к которым буквально липнут ссадины, мелкие травмы и ушибы. Этих детей не назовёшь непоседами, они не выглядят неуклюжими, но углы мебели, лишние ступени и пороги, кажется, чуть чаще попадаются им на пути, чем их сверстникам. Кити была именно таким ребенком, частенько она щеголяла шишкой на лбу, царапиной на щеке и иными украшениями, которые не вполне пристали юным леди. Девушка взрослела, и подобные неприятности случались всё реже, однако, до сих пор, время от времени происходили рецидивы, после чего Кити становилась затворницей на несколько дней, пытаясь поскорее избавиться от последствий.
Этот ужин в кругу семьи ничем не выделялся в череде таких же уютных домашних ужинов до тех пор, пока в руках Кити не лопнул бокал. Один осколок довольно глубоко вспорол ладонь девушки. Алые капли щедро рассыпались по скатерти.
Время замерло на мгновение, а затем возобновило бег. В ту же секунду произошло несколько событий. Служанка, проходившая за спиной Кити, уронила поднос. Лизи наконец-то взяла ту самую, высокую ноту, которая до последнего не давалась ей в музыкальном классе. Леди Анна побледнела и начала заваливаться набок, грузно сползая со стула. Грегори, сидевший по левую руку от пострадавшей, сосредоточенно пытался вспомнить, хоть что-то из курса медицинской помощи. Селия, место которой располагалось с правой стороны от кузины, схватила чистую салфетку резко прижала ее к ранке, прошептала останавливающую кровотечение формулу, убрала салфетку, убедилась, что в ранке не осталось стекла, и спокойным голосом порекомендовала Кити промыть порез и забинтовать руку. Чарльз вскочил со своего места и кинулся к сестре, но, видя, что помощь ей уже оказана, изменил траекторию и поспешил подхватить оседающую мачеху.
Когда суматоха несколько улеглась, а пострадавшая была умыта, забинтована, переодета и на всякий случай уложена в постель, леди Анна окончательно уверилась, что её дочери не угрожает ни смерть, ни изнурительная болезнь, после чего отправилась в свои покои — приходить в себя после пережитого потрясения и восстанавливать душевное равновесие сном. Ведь, как всем известно, ничто не способствует спокойствию и уравновешенности нервной организации так, как крепкий, здоровый сон.
На вечерний разговор в гостиной Динтонов собралась компания весьма приятная, хотя и несколько поредевшая из-за недавнего происшествия. Лизи, оставившая сестру на попечение леди Марии, сидела на софе возле Селии и взирала на неё с нескрываемым восхищением.
Грегори, расположившийся в кресле напротив, с недовольной миной разглядывал носки своих сапог. Было не вполне ясно чем было вызвано недовольство молодого человека: не самой удобной парой обуви, качеством работы камердинера, который не слишком тщательно отполировал мыски, или собственной растерянностью, которая охватила его в такой неподходящий момент, когда помощь требовалась родному человеку.
— Селия, как здорово ты справилась с раной Кити! — в очередной раз воскликнула Лизи. — Ты такая храбрая!
— О да! — смеясь, откликнулась Селия. — А ещё ловкая, умная, талантливая, и вам очень повезло, что я навестила вас именно в это время! Лизи, ты уже говорила это! Примерно раз двадцать за последние десять минут! Достаточно! Правда! Если бы не я, то Грегори или Чарльз помогли бы твоей сестре, а если бы и их не случилось дома, то ты сама, ваша матушка или леди Мария. Подобные порезы неприятны, но не слишком опасны и прекрасно лечатся как с применением магии, так и вовсе без магического вмешательства.
— Кузина, ты говоришь о порезах так, как будто видела их немало, — буркнул Грегори.
