— Врут безбожно! — беспечно махнул рукой страж, но глаза при этом старательно спрятал.
Уставших и в большинстве своём испуганных путников немного ободрила надежда на скорый приют. Место до сих пор спящего кучера занял пришедший в себя гвардеец, самого кучера устроили на пол кареты. Лорд Палмсбери взгромоздил себя на освободившуюся лошадь. Животина тяжело вздохнула, укоризненно посмотрела на нового седока и обреченно поплелась за тронувшейся каретой.
Александр, так звали гвардейца, ходившего с лордом за иллюзорную декорацию, несколько вырвался вперёд, чтобы предупредить хозяев замка о приближении попавшей в беду принцессы.
Барон Людвиг Сарториус Блутбергхальтер поспешил навстречу гостям. Молодой человек обладал приятной внешностью. Грустные коровьи глаза были главной достопримечательностью на его длинном породистом лице. Отменная посадка выдавала умелого наездника. Он учтиво поприветствовал нежданных гостей и сопроводил их в замок, проявив при этом не только любезность и радушие, но и умеренность в проявлении последнего, не задержав измученных путников пустыми разговорами на подступах к замку и вожделенному отдыху.
Блутберг, окруженный двойным кольцом стен, и при дневном свете обладал воистину мистической атмосферой, а уж в сгущающемся сумраке сложно было представить себе что-либо более мрачное и таинственное.
Преодолев наружные ворота, первый замковый двор и внутренние ворота, карета остановилась и выпустила из своего нутра совершенно измотанных пассажиров. Массивный донжон, сложенный из камня почти семь веков назад, нависал над ютящимися с двух сторон от него фахверками, возведенными, по всей видимости, значительно позже. Здание с хозяйскими покоями явно не раз реставрировалось и перестраивалось. Разные эпохи и, видимо, разный уровень благосостояния хозяев, различные причины, вызвавшие необходимость перестройки — всё это сказалось на внешнем виде зданий, расположенных во внутреннем дворе. В целом вся архитектурная группа напоминала эдакого монстра, сшитого из кусочков тел различных животных.
Едва ли кто-то из нежданных гостей смог оценить внутреннее убранство отведенных им покоев. Всех настолько утомила долгая дорога и переживания последних суток, что они буквально валились с ног.
Лорд Палмсбери с грустной усмешкой посмотрел на голову дракона, покатившуюся по плитам пола. Снимая изрядно запылившуюся одежду, он был настолько неловок в движениях, что сбросил с прикроватного столика подсвечник, выполненный в виде атакующего замковую башню дракона. От удара о каменный пол дракон потерял голову, все остальные элементы хрустальной вещицы оказались целы. "Хоть кого-то спас, " — усмехнулся виконт, посмотрев на маленькую фигурку лучника, защищающего башенку, и уронил себя на кровать. Первое время до него еще доносились голоса — мужской и то ли девичий, то ли детский. Было не разобрать. Голоса были громкими. Мужской — сердился. Не то детский, не то девичий — обижался. Постепенно затихли и они, и лорд окончательно провалился в сон.
Утром отдохнувшие и позавтракавшие в своих покоях путники собрались в гостиной объясниться с хозяином и обсудить дальнейшие планы.
— Ваше высочество, я взял на себя смелость отправить в Либенбург почтового голубя с посланием о прискорбном происшествии, с вами случившемся. Я подготовил и более развернутое послание, которое планирую отправить с гонцом, возможно, вы пожелаете его дополнить, — бархатный баритон барона был настолько чарующ, что мог бы смутить своим звучанием не один женский ум. Но поскольку умы присутствующих при беседе дам были и до того смущены выпавшими на их долю испытаниями, они могли без значительного для себя усилия вслушиваться в смысл сказанного, не особенно отвлекаясь на приятный тембр. — А вас и ваших спутников я ещё раз убедительно прошу воспользоваться моим гостеприимством и дождаться помощи, которая наверняка будет отправлена из Либенбурга в ближайшее время.
В этот момент тяжелая двустворчатая дверь гостиной приотворилась, и в образовавшуюся щель скользнула девушка. По всей видимости, она была очень юна, не старше шестнадцати — семнадцати лет. Точнее определить было сложно. Светло-голубое платье с длинными рукавами и высоким воротником укутывало ее, словно кокон. Тонкая, полупрозрачная кожа поражала какой-то нездоровой бледностью. Такую не получишь даже во время изнурительной болезни, месяцами скрываясь от солнечного света. На лбу, щеках и тыльных сторонах кистей рук щедро рассыпались шрамы, волдыри и язвочки. Брови и ресницы отсутствовали, на голове виднелись клочки пуха, кое-как приглаженные и перехваченные широкой синей лентой. Уши отличались какой-то странной, неправильной формой. Но самым пугающим и отталкивающим в облике этого несчастного создания были глаза. Тусклая, серая, почти бесцветная радужка сочеталась с ярко-красными белками.
— Хельга! — голос барона дрожал от сдерживаемых эмоций. — Мы, кажется, договорились?!
Девушка, старательно притворяясь, что не видит его и не слышит, обращенных к ней слов, сделала несколько робких шажков по направлению к гостям замка.
Солнечный свет, проходя через арочные окна, рисовал их слегка удлиненные копии на полу гостиной. Хельга дошла до первого светового пятнышка и остановилась. Неловко присела в реверансе.
— Какая прелесть! — в наступившей тишине голос мистера Хилера произвел эффект выстрела. — Эритропоэтическая порфирия!
Доктор буквально сорвался со своего места, наплевав на ранги и протоколы. Вприпрыжку добежав до девушки, он остановился и оглядел ее с головы до ног.
Барон Блутбергхальтер в мгновение ока оказался рядом и постарался оттеснить доктора на пару шагов:
— Ваше высочество, позвольте представить мою младшую сестру Хельгу! — голосом, в котором слышались раскаты грома произнес он.
— Это просто удивительно! Хроническая непереносимость света! Характерные поражения кожи, — продолжал доктор, возбужденно потирая ладони. — Такая редкость!
Хельга плотно сжала губы, от чего нижняя губа ее тут же треснула до крови.
— Эта болезнь поражает одного на миллион! — продолжал вещать доктор.
Барон темнел лицом, кроткие глаза его наливались гневом.
— Ваша сестра необыкновенно везучий человек!
Лорд Палмсбери слушал бесстрашного глупца и пытался решить дилемму, как достойнее поступить. Скрутить барона и не дать ему обагрить руки кровью этого идиота? Или тихонько тюкнуть последнего по голове, не будет же их радушный хозяин марать руки о бесчувственное тело? Ну, может быть, пнет пару раз…
Но тут мистер Хилер заявил:
— Вы знаете, что большинство больных порфирией умирают в раннем детстве? Но даже если им удается продержаться дольше, всегда найдётся умник, считающий, что перед ним оборотень или вампир, и пытающийся очистить мир от скверны! На сегодняшний день максимальная официально подтвержденная продолжительность жизни среди заболевших — двадцать два года!
Услышав это, лорд Палмсбери решил, что в сложившейся ситуации он просто поможет Блутбергхальтеру спрятать труп. Но стремительно приблизившаяся Гердта, по всей видимости, имела на этот счёт свое мнение. Она буквально ввинтилась между звереющим бароном и ничего не замечающим доктором и осторожно взяла тонкие детские пальчики в свои крепкие не слишком аристократические руки.
