Послу вспомнились далекие годы учебы и пламенная речь ректора перед началом учебного года. Чрезвычайно умелый оратор и харизматичный человек, он даже прописные истины и расхожие фразы умел произнести так, как будто делился с окружающими сокровенными знаниями. И окружающие эти знания ценили и иногда даже применяли. Так, в выступлении перед первым курсом прозвучала фраза: "Дипломатия — это способность приподнять брови вместо того, чтобы повысить голос". И молодой Палмсбери проникся. Вспыльчивый от природы, он стал воспитывать в себе выдержку, и не без основания гордился достигнутым результатом. Правда, пришлось потом несколько лет изживать привычку в случае душевных волнений играть бровями. И вот теперь, достигнув столь зрелого возраста и неплохих результатов на службе, лорд ехал в карете, смотрел на посапывающего доктора и чувствовал, что его собственная, столь долго и тяжело вылепливаемая маска самообладания покрывается трещинами. Его безумно раздражал этот суетливый и не слишком умный человек. Посол поспешил отвести от него взгляд, остановив его на Гердте.
Принцесса смотрела в окно, но вряд ли наслаждалась открывающимся видом, вернее всего, вовсе его не замечала. Вертикальная складочка меж широких бровей красноречиво говорила о том, что их обладательница погружена в свои думы.
Лорд смотрел на эту морщинку и чувствовал шаги озарения, подкрадывающегося к нему. Как будто он сию секунду осознает что-то важное, вполне очевидное, но тем не менее им до сей поры не замеченное.
Раздавшиеся снаружи грубые мужские голоса, шум и резкая остановка кареты спугнули так и не оформившуюся мысль.
Пассажиры пережили несколько мгновений неприятного неведения. Однако вскоре выяснилось, что они встретились с командой конных егерей из Либенбурга. Барон не зря отправлял письма и сообщения.
Ротмистр егерей был молод, коренаст и превосходно держался и смотрелся в седле. На лице его особо выделялись тонкие черные усики и желто-карие глаза, форму которых он предпочитал считать тигриной, а окружающие называли не иначе как кошачьей. Даже после долгой скачки он умудрялся выглядеть свежо и бодро, сыпал остротами и бросал заинтересованные взгляды на Диану. Девушка сидела с отрешенным видом и, казалось, вовсе не замечала ничего вокруг. Да и, положа руку на сердце, желтоглазый ротмистр был, безусловно, хорош, но очевидно уступал волоокому барону.
Форма егерей уступала гвардейской по количеству и качеству отделки, но выглядела значительно удобнее и продуманнее для длительных переходов, как конных, так и пеших. Используемые в ней цвета — зелёный и коричневый — создавали образ неброский, но внушительный и вызывающий доверие. Гвардейцы на их фоне в своих красно-белых с золотом одеяниях выглядели скорее ярко, чем опасно. На этом цветном, чтобы не сказать пестром, фоне отряд барона, облаченный во все оттенки серого, был вовсе незаметен.
Вновь присоединившиеся первым делом намекнули людям Блутбергхальтера, что в их помощи более не нуждаются.
Командир баронского отряда усмехнулся в пегие вислые усы, переглянулся с Александром, тем самым гвардейцем, что указал принцессе путь к замку, и невозмутимо довел до сведения окружающих, что барон поручил сопроводить его гостью до дверей дома, в котором принцесса найдет пристанище. Либенбуржцы слегка высокомерно пожали плечами, но возражать не стали.
Путь продолжили значительно увеличившейся компанией. Количество остановок было настолько малым, насколько можно было себе позволить, учитывая потребности людей и животных. До города добрались глубоко за полночь.
Несмотря на поздний час, на въезде в Либенбург их ждали. Желтоглазый обер-офицер, за время пути несколько подрастерявший лоск, передал кортеж встречающей их делегации, а сам, учтиво простившись с Гердтой и её спутниками, увел отряд на отдых.
Лорд Палмсбери чрезвычайно удивился, увидев в числе встречающих мистера Хагера. Секретаря, во время совместной поездки поразившего посла своими объёмами, мягкостью и смешливостью, было сложно узнать. Объемы и складки никуда не делись. Однако если раньше он напоминал добродушную комнатную собачку, перекормленную сердобольной хозяйкой, то сейчас, со своим носом пуговкой, скрывающимся в складках лица, скорее походил на бульдога, с тяжелым цепким взглядом, мощной челюстью и тугими мышцами, укрытыми до поры валиками, казалось бы, жира.
Лорд Палмсбери встретился с бывшим попутчиком взглядом и почувствовал легкий озноб. На членов встречающей делегации этот, как теперь стало очевидно, псевдосекретарь производил ещё большее впечатление. Бургомистр, стоящий рядом с мистером Хагером, время от времени косился на него, менял расцветку с мертвенно-бледной на свекольно-бордовую, шумно сглатывал и обильно потел. Приветственная речь главы Либенбурга была до крайности эмоциональной и почти неприлично краткой. Принцесса с благодарностью последовала его примеру. В итоге церемония встречи уложилась в четверть часа, ещё минут сорок карета петляла по узким улочкам, освещенным гирляндами праздничных фонариков. Минут пять путники слушали ещё одну приветственную речь, на этот раз хозяина особняка, который предлагал им приют на следующие несколько дней.
Прощались с людьми барона Блутбергхальтера. Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот бесконечный день.
Лорд Палмсбери оказался в отведенных ему покоях, когда за окном уже светало. Комнаты, в этот раз доставшиеся послу, были просторнее, чем в Блутберге. Но мебель в старом замке была добротнее, и в целом там было гораздо уютнее.
Первое, что бросалось в глаза на новом месте — это обилие лепнины, позолоты и завитков. Гроздья винограда, розы, львы, гепарды и даже драконы повсеместно повторялись на стенах и потолке, в резьбе и на обивке мебели в самых немыслимых позах и безумных сочетаниях. Но стоило проморгаться от той ряби в глазах, что порождалась этой феерией цвета и форм, и можно было отметить, что позолота кое-где слезла, царапины и потертости на мебели никто не реставрирует, а самое главное — пыль. Пыль таилась в глубине завитков, на многочисленных статуэтках и вазах, в углах комнат и под мебелью. Запустение пока ещё осторожно выглядывало из-за выцветших портьер и застенчиво улыбалось щербинками барельефа.
"Забавное совпадение…" — подумал лорд Палмсбери, глядя на голову дракона, лежащую у его ног. На этот раз голова была бронзовая, позолоченная, громоздкая и, падая, вполне могла отомстить за свою бесславную погибель, раздробив победителю ногу. До падения голова украшала изножье кровати. Посол вдохнул еле уловимый запах сырости, исходящий от простыней, и провалился в сон без сновидений.
Последующие за приездом в Либенбург дни нельзя было назвать простыми.
Худой и тучный секретари, входящие в состав штаба принцессы, оказались служащими комитетов внутренней и внешней безопасности соответственно, с массой званий, регалий и допусков. При этом выяснилось, что мистер Хагер обладает настолько могучей хваткой и железным характером, что за три дня отсутствия принцессы успел взять в оборот бургомистра, построить городской совет и городскую стражу и запугать до состояния полнейшей кротости фрейлин Гердты.
