— Ну-с, что тут у нас?
К этому времени хлопоты Дианы и потрясание статс-дамой волшебным флакончиком возымели действие, и краски понемногу стали возвращаться на лицо леди Корке. Ресницы её затрепетали, силясь подняться, но у мистера Хилера на этот счёт было своё мнение, и со словами:
— Рановато, голубушка! Рановато! — доктор, легко дотронувшись до лба девушки кончиками пальцев, погрузил пациентку в глубокий сон.
Хмыкая и бубня что-то невразумительное себе под нос, мистер Хилер поводил ладошками над распростертым телом, подержался за одно запястье, затем за другое, после чего ещё раз дотронулся до лба девушки. Встряхнул руками. Отер их белоснежной салфеткой из саквояжа, и, повернувшись к Гердте, сообщил:
— Нервное истощение. Но всё исправит сон! Вначале магический, о нём я уже позаботился. Затем — обычный. Правильное питание. Неспешные прогулки и никаких волнений!
— То есть вы руководствовались заботой о пациентке, когда ввели её в состояние магического сна в моей гостиной, а не в её покоях? — уточнила принцесса.
— Я? — похлопал глазками доктор Хилер, затем приосанился и подтвердил: — Разумеется, руководствовался!
— Замечательно, — вздохнула Гердта.
Когда леди Корке перенесли в её покои, доктор Хилер также освободил гостиную принцессы от своего присутствия. Маркиза Блайнская вновь рассадила фрейлин вдоль стены и выговаривала им, расхаживая из стороны в сторону:
— Это надо же, какая впечатлительная нынче молодёжь пошла! Так расчувствоваться от исторических хроник! Как вы собираетесь нести службу в штате супруги наследника престола! В дни моей молодости от чтения книжек в обморок не падали! Да даже при виде мышей в обморок не падали! В обморок фрейлине допускается падать только от любви! От любви к Отечеству! И падать только в том случае, если Отечеству выгодна падшая фрейлина!
Маркиза вещала, и в её голосе слышались раскаты грома, рокот водопада и даже грохот артиллерии. Своими словами статс-дама выдавала, что рассказ принцессы прошёл мимо её ушей, как упустила она и то, что Диана прекратила чтение за четверть часа до обморока леди Корке. Но все четыре оставшиеся в здравом уме и твердой памяти фрейлины молча внимали громогласным откровениям статс-дамы и не спешили восполнить пробелы в её знаниях о реальном положении дел.
Гердта и лорд Палмсбери продолжили прерванный разговор и остановленную было партию. Теперь беседу вполне можно было считать приватной, поскольку никто, даже при большом старании, не смог бы услышать сказанного за шахматным столом. И если общаться друг с другом они ещё могли, то вот с окружающим миром — не очень. Мир тоже их не слишком замечал. Патриотическая речь маркизы заглушала все звуки не только в гостиной принцессы, но и на всем этаже.
Гердта не выглядела расстроенной по данному поводу, видимо всё, что она собиралась сообщить ближайшему окружению, было уже сказано. А остальное предназначалось исключительно для ушей лорда Палмсбери.
Принцесса задумчиво перебирала кисти лежащей на плечах шали. Смотрела прямо в глаза собеседника, лишь изредка опускала взгляд на шахматные фигуры, передвигала их, почти не задумываясь.
— Вы упомянули, что в духи были добавлены отравляющие вещества. Их было несколько? — решился уточнить лорд Палмсбери.
— О да, — с легкой усмешкой протянула принцесса. — Веществ было несколько. И попали они в духи с некоторым интервалом по времени. Вот только ядом было лишь одно из них.
Лорд Палмсбери чуть шевельнул бровями, ожидая очередной эффектной паузы от собеседницы, но, видимо, все эффекты принцесса приберегала для публичных выступлений. В приватной беседе речь её отличалась плавным течением, чуть большим количеством подробностей и чуть меньшим контролем за эмоциями.
— Батрахотоксин — это достаточно экзотический яд, — начала объяснение принцесса.
— Не утруждайтесь, ваше высочество. Я знаю, — поморщился посол.
Взгляд Гердты стал удивлённо-озадаченным. Лорд Палмсбери мысленно отвесил себе подзатыльник. Проще было выслушать короткую справку из уст принцессы, чем пояснять, почему за последние полгода в Ритании о батрахотоксине не слышал только глухой.
Неподалёку продолжала лязгать металлом в голосе маркиза:
— С завтрашнего дня… Нет! Начнём сегодня! Мы будем изучать роль придворных в известных исторических событиях…
Посол скривился, как от зубной боли, припоминая весь шум на пустом месте. Батрахотоксин был известен довольно давно, со времен открытия Нового Континента, но в достаточно узких кругах. Вещество животного происхождения, вырабатывается железами лягушек-древолазов, обитающих в лесах материка, открытого чуть больше двух веков назад.
До той поры люди искренне считали, что их мир ограничивается всего одним большим континентом, который так и назывался Континент, и цепью мелких островов. Особняком стояли Ритания и Литания. Когда-то очень давно эти острова были частью Континента, но вследствие катаклизмов откололись и отдрейфовали от него. А двести тридцать лет назад люди абсолютно случайно наткнулись на Новый Континент. Первое время, считалось, что найдено пристанище, к которому отправились эльфы во время Великого Исхода. И их даже достаточно долго и чрезвычайно тщательно искали по всему вновь открытому материку. Эльфов не нашли, но зато нашли многое другое, тоже довольно интересное. Лягушек-древолазов, например.
Маленькие — размером с ноготь на мизинце взрослого мужчины. Невообразимо яркие — встречались и оранжевые в чёрную полоску, и синие в желтую крапинку, и фиолетовые с красными пятнышками. Очень опасные! Погибло несколько человек, прежде чем выяснили, что смертельно опасно даже просто дотрагиваться до этих очаровательных крох. Противоядия не существовало! Яд выделялся железами на спинках лягушек, но вне их организма достаточно быстро распадался на безобидные составляющие. Поскольку нет пределов человеческой смекалке и упорству, особенно в вопросах использования и усовершенствования средства убиения себе подобных, то после неудач с попытками вывезти просто яд в течение нескольких лет пробовали вывозить яд вместе с лягушками. Однако оказалось, что токсичность яда напрямую зависит от их меню и к тому времени, как живой груз доставляли на континент, лягушата превращались в экзотических и абсолютно безопасных питомцев. Ещё несколько лет потребовалось, чтобы выяснить, поедание каких жуков позволяет добиться смертоносного эффекта. Жуки оказались чрезвычайно придирчивыми к среде обитания и категорически отказывались жить и размножаться в неволе. Пока все заинтересованные лица носились с лягушками, а потом и с жуками, один практик-алхимик изобрёл стабилизирующий состав, позволяющий сохранять токсические свойства собранного с лягушек яда годами.
Все эти события были, безусловно, захватывающими, но до недавнего времени абсолютно неизвестными широкой общественности. До тех пор, пока несколько месяцев назад в Ритании в печать не вышел один детективный роман. Героев его регулярно травили именно этим экзотическим ядом. Помимо лихо закрученной детективной линии, в романе с изрядной долей юмора, но вполне узнаваемо описывались реалии жизни высшего света. Критики обвиняли автора в надуманности главной интриги и в том, что герои неубедительны. В свете объявили роман аморальным и низкопробным. Крупнейшие типографии отказывались его печатать. Он был обречен на успех. Все пытались угадать, кто стоит за псевдонимом автора, пересказывали, цитировали и переписывали от руки отрывки и целые главы. Лорд Палмсбери отдавал должное смелости, наблюдательности и чувству юмора автора, но после нескольких недель выслушивания не самых лучших пересказов одного и того же сюжета на разные лады и из разных уст его начинало мутить от одного упоминания батрахотоксина.
