На месте замка постепенно город образовался. И собственными приметами обзавелся. Считалось, что если молодожены хоть на несколько дней остановятся в Киндене, то будет их брак прочным и плодовитым. А ещё шептались в кулуарах, что на силу мужскую климат здешний наиблаготворнейшее влияние оказывает. Только условия разные называли. Кто-то говорил, что для этого непременно новолуние в городе встретить нужно, кто-то на полнолунии настаивал, особо знающие советовали от последнего три ночи отсчитать. Разговаривать разговаривали, но верить, конечно, не спешили. А вот приезжать в город приезжали, бывало, что и на месяц-другой задерживались.
По этой причине отелей, гостиниц и постоялых дворов в Киндене было удивительно много для города столь скромных размеров. Каждый путник без труда мог найти жильё на любой кошелёк, вкус и цвет. Собственно, и цвета в этом очаровательном городке было много. Красные крыши домов, построенных из темного дерева и белого камня, зеленые деревья и яркие цветы, растущие на каждом углу. Река то синяя, то почти чёрная. Даже самый взыскательный путник мог без труда найти здесь тот вид, на котором хочется задержать взгляд.
Большая часть кортежа осталась в пригороде. В Кинден Гердта въехала с малым сопровождением и остановилась со спутниками в гостинице, носящей громкое название "Гранд Отель", где принцессе и её свите отвели весь второй этаж. Планировалось, что путешественники проведут здесь не меньше трёх дней и если и не отдохнут основательно, то хотя бы вновь станут похожи на людей. Особенно большие надежды окружающие питали по поводу статс-дамы, которая за последние дни окончательно потеряла человеческий облик и теперь, более всего напоминая горгону, вводила окружающих в состояние, близкое к растительному, одним своим видом.
Лорд Палмсбери наслаждался возвращением к нормальному существованию, отеки, которые так досаждали ему, наконец-то спали, напоминая о себе и о рапсовых полях розовыми пятнами на коже. Доктор Хилер называл эти пятна остаточным явлением, советовал не беспокоиться, набраться терпения и обещал, что через несколько дней исчезнут и они.
Первый вечер на новом месте все провели затворниками в своих покоях. Отсыпались и отдыхали от дороги и друг от друга. А следующий день начали с визитов, совещаний, обсуждения дальнейших планов. В первой половине дня Гердте доставили визитную карточку одного из её многочисленных дальних кузенов, который также остановился в этой гостинице.
Карл Пауль, герцог Вольфенбург-Мекленбюттельский, находился на иерархической лестнице гораздо ближе к трону Вабрии, нежели Гердта Дабршвейгская, которая к тому же после свадьбы и вовсе на тот трон прав лишилась. Однако если вспомнить о троне Ританском, то картина переворачивалась, и с этого ракурса Гердта явно находилась в более выигрышной ситуации, чем её дражайший родственник. Теплая семейная встреча состоялась за обедом в ресторане гостиницы. И все потуги Карла рассудить, кому из них двоих до трона ближе, четко проявлялись крупными буквами на узеньком его лобике.
Единственными чертами внешности Гердты и Карла, по которым можно было заподозрить, что перед вами родственники, были низкий рост и округлые очертания фигур. В остальном они разнились, как день и ночь. Тяжелая черная коса Гердты смотрелась еще внушительнее на фоне белесых прилизанных волосенок Карла. Темные небольшие глаза принцессы светились умом, спокойствием и уверенностью. К тому же густые длинные ресницы визуально эти самые глаза увеличивали. Разглядеть хоть что-нибудь на дне больших водянистых глаз герцога было затруднительно, по причине их мутности. Ресниц у Карла не было вовсе, зато имелась крупная коричневая бородавка на верхнем веке левого глаза. Грудной размеренный голос девушки был гораздо приятнее для слуха, нежели срывающийся фальцет ее кузена.
Наблюдая за встречей, лорд Палмсбери поймал себя на мысли, что он почти надеется на то, что столь удручающее впечатление молодой человек производит благодаря леди Корке и её отворотному зелью. Но, с грустью признавался он себе, вероятность подобного хода событий крайне мала, поскольку бывшую фрейлину даже в город не ввезли и она сейчас находится с большей частью кортежа за стенами Киндена.
Тем не менее обед был вкусный, сытный, местами изысканный. Общение почти венценосных особ протекало не сказать что тепло, но, безусловно, небезынтересно для присутствующих.
После обеда для развлечения высоких гостей хозяин «Гранд Отеля» пригласил менестреля. Самого настоящего! Высокий сухопарый старик, с белыми волосами, перехваченными полоской расшитой бисером кожи, в одежде по моде трехсотлетней давности и с цитрой, с достоинством поклонился зрителям. Устроился на высоком табурете, приготовленном специально для него, тронул струны. Приятный баритон погрузил слушателей в настоящую сказку. Старик где пел, где напевно рассказывал о добре и зле, о вечной любви и ненависти, о счастье — таком желанном, но не всегда достижимом.
Карл оказался единственным, кого не тронуло выступление. Он ерзал, шмыгал, скрипел и кхекал, в конце концов поднялся со своего места и, сославшись на неважное самочувствие, удалился. Лорд Палмсбери отметил краем глаза, как переглянулись секретари. Мистер Старк сделал движение встать, но мистер Хагер остановил его жестом. Легко поднялся сам и выскользнул вслед за герцогом. На уход секретаря мало кто из присутствующих обратил внимание. Все были увлечены историей, которую умело разворачивал менестрель перед их мысленным взором.
Когда выступление закончилось, все очнулись, как ото сна, захлопали осоловелыми глазами, заозирались, будто удивляясь обыденности окружающего мира. Паж, всё выступление простоявший за спиной Гердты, бросился к менестрелю, поднося ему бокал воды.
— Возьмите, — смущаясь произнес он — Вы, верно, устали.
Старик сделал несколько жадных глотков.
— Благодарствую, — склонил он седую голову.
— Скажите, — Виктор поднял глаза и с надеждой взглянул менестрелю в лицо, — а если бы я жил в те времена, я смог бы стать настоящим рыцарем?
— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся старик. Хотел добавить что-то ещё, но встретился взглядом с ребенком. На мгновение замер, резко вдохнул, закашлялся. Дрожащей рукой поднес к губам бокал, допив воду, вернул его, осторожно погладил мальчика по голове, раскланялся со слушателями и покинул зал, сопровождаемый искренними благодарностями.
Мистер Хагер, вернувшийся в зал в момент прощания с артистом, выглядел несколько взъерошенно, щеки его раскраснелись, грудь учащенно вздымалась. Мистер Старк вскинулся ему навстречу, но секретарь лишь успокаивающе покачал головой.
Маркиза Блайнская промокнула навернувшиеся во время выступления слезы, шумно вздохнула и заявила:
— Хорош! Всю душу вывернул! Была бы я лет на двадцать моложе…
Продолжать статс-дама не стала, но взор ее стал мечтательным и задумчивым. Окружающие посчитали за благо столь благодушный ее настрой и постарались вести себя тихо и незаметно, дабы не спугнуть его. Единственный, кто по молодости своей и в связи с отсутствием должного опыта не оценил прелести и хрупкости момента, оказался паж.
