— Ты-ы-ы! — проревела Эжени, раздирая воцарившуюся тишину, но не отрывая взгляда от принца.
— Девочка, стой! — просипела Карнеилла. — Остановись, прошу!
Лорд Палмсбери с нарастающим ужасом видел как оплывает женское лицо, на глазах превращаясь в уродливую маску. Как меняется форма черепа. Как лоб становится узким и низким, брови срастаются и превращаются в валик, который нависает над маленькими, но по-прежнему пылающими ненавистью, спрятавшимися вглубь глазками, челюсть, наоборот, становится гораздо крупнее и выдвигается вперед. Шея, плечи, руки резко раздаются вширь, при этом, насколько можно судить, нижняя часть тела остается в своих прежних пропорциях. И вот уже на месте обычной, невзрачной женщины стоит ужасное существо в платье, с разошедшимся по шву воротом и треснувшими рукавами.
— Сы-ы-ын у-у-убийцы-ы-ы! Ненавижу-у-у! — провыло существо, срываясь с места на последнем звуке.
Карнеилла заломила руки и застыла изображая из себя памятник отчаянью и безысходности.
Всё что происходило потом, виделось лорду Палмсбери крайне замедленным. Словно секунды вдруг тоже раздались вширь и стали длиться столько, сколько до этого длились минуты. Существо бежало словно продираясь сквозь тягучий кисель, ступая тяжело, сотрясаясь на каждом шаге всем телом и сотрясая всю видимую часть галереи до дребезжащих в окнах стекол. Каждый шаг монстра отдавался дрожью паркета и ощущался позвоночником.
Насколько бы медленными не казались послу движения монстра, остальные — двигались ещё медленнее. Очень медленно оборачивались маркиза и принцесса, неспешно отступали с дороги Эжени фрейлины, чрезвычайно плавно тянули оружие на свет божий гвардейцы. Огэст крайне неторопливо и в высшей степени выразительно открывал рот, очевидно, чтобы озвучить один из весьма важных и уместных вопросов: «Что здесь происходит?» или «Да как вы смеете?».
Да и сам лорд чувствовал, что вязнет в этих распухших мгновениях, придавивших, опутавших его. Что он опаздывает, опаздывает давно. С того момента как ему поручили эту миссию. Но теперь вместе с ним опаздывают и его спутники. К чему были эти чудесные спасения от нелепых опасностей, если всё закончится так? Если всё затопчет несуразное существо, явившееся из его, лорда Палмсбери прошлого. «И Виктор в этот раз не успел», — подумалось послу. Желание остановить неумолимо рвущуюся вперед тушу было так велико, что вместо того, чтобы отступить с её дороги посол сделал шаг вперед. И тотчас же отлетел к стене сметенный мощью и скоростью. Дыхание его сбилось, боль разлилась по всему телу, мир закружился вокруг, вызывая приступ тошноты, зато время вернулось к нормальному ритму и окружающие стали двигаться с привычной скоростью.
Меркнущее сознание успело отметить, что его порыв так и не остановил чудовище, лишь слегка сбил его темп. В тот же миг Диана огласила все помещение визгом, на столь высокой ноте, что многострадальные стекла в окнах стали дребезжать сильнее, а сгущающийся перед глазами посла туман на пару мгновений отступил. Существо сбилось с темпа окончательно, потеряло скорость и вновь стало оплывать возвращая себе очертания женской фигуры. Эжени продолжала двигаться к цели, но уже не столь стремительно. Маркиза сноровисто выставила парасоль, ставя подножку, и женщина в изодранном платье попросту рухнула к ногам принца, продолжая что-то вопить о ненависти и рычать угрозы.
Последнее, что увидел посол перед тем как окончательно уплыть в беспамятство — это карающий ридикюль принцессы, который со свистом рассек воздух и по широкой дуге звучно впечатался в затылок распростертой у ног принца особы.
Вой и крики оборвались.
В глазах принца мелькнуло что-то похожее на восхищение.
Сознание лорда Палмсбери померкло.
Глава 34
Время летело, мелькали дни. Казалось ещё вчера все ждали окончания весны, а сегодня вдруг оказалось, что миновала середина лета. Ритания сходила с ума, Лидон бился в истерике, а в особняке на Беркли-сквер царили тишина и спокойствие. Изредка случались визиты, которые баламутили это сонное царство, но именно, что изредка, да и не надолго. Общество помнило, что Динтоны в трауре, общество осознавало, что в особняке двое пострадавших, обществу было не до провинциалов.
Столицу сотрясали зрелища и слухи! Там и без Динтонов было на что посмотреть и что обсудить. Въезд невесты принца в столицу, торжества в честь предстоящей свадьбы, само венчание. Гердта въехала в Лидон на вороной лошадке, рядом с ней красовался Огэст на белом коне. Первые метры чета проделала в полнейшей тишине, а затем их искупали в овациях, засыпали цветами, признаниями в любви и заверениями в верности.
Столица безумствовала. Все те, кто еще недавно шептался и хихикал по углам, теперь во всеуслышание заявляли, что Матиасу повезло, после его ухода трон окажется в надежных руках. Газеты наперебой печатали портреты Гердты один краше другого. И в полный рост, и на коне, и даже эскиз руки Эверелия, на котором Гердта стояла в одеждах древних воительниц одной рукой прижимая к себе пухлый том с математическими символами на обложке, а другой — раскручивала кистень на длинной цепи. Надпись под портретом гласила «Ударим знаниями по необразованности». Самой модной прической сезона стали косы уложенные короной вокруг головы. Лидонские модницы срочно отращивали волосы, а некоторые довольствовались накладными.
Лорд-наблюдатель окончательно забыл, что такое сон и еда. После побега его высочества в Уайт, он едва ли не за руку принца водил, выпуская его из виду лишь изредка и только убедившись, что в его отсутствие за Огэстом присмотрят ничуть не хуже, чем при нем. Принц вел себя на удивление прилично. Оставшиеся до свадьбы дни ходил задумчивый, рассеянный и выглядел слегка оглушенным.
Поглазеть на венчание собралось столько народа, что зарегистрировали несколько несчастных случаев, к счастью обошлось без летальных исходов. К храму Гердта и Огест добирались порознь, а из храма ехали вместе в открытом экипаже, который медленно и величественно продвигался по городу. Из толпы в новобрачных летели цветы и зерно, и то и другое глухо шлепалось о защитный купол и скатывалось на мостовую, но людей это не останавливало и они продолжали броски до тех пор пока новобрачные не скрылись за дворцовыми воротами.
Лорд-наблюдатель разрывался между принцем и обеспечением безопасности во время свадебных торжеств. Наведывался в камеры к арестантам, как к тем, которых привезла принцесса, так и к тем, которых арестовали после событий в Уайте. Урывками читал сказки о фейри. В основном это были ничем не заинтересовавшие его новоделы, но в трех необычайно старых томах с пожелтевшими хрусткими листами были собраны по настоящему любопытные истории. Одну из этих трех книг, вмести с сопроводительным письмом от молодого графа и пояснительной запиской от леди Марии, прислали из поместья Динтонов.
Динтонов лорд-наблюдатель тоже навещал. Не слишком регулярно, но пару вечеров для визитов выкроил. Беседовал с обитателями особняка, пытался разговорить Кити, Селию и даже мисс Грин. Навещал своего друга.
Лорд Палмсбери сильно пострадал во время покушения на его нашкодившее и сбежавшее из-под охраны высочество. Ушибы, сотрясение мозга, множественные переломы. Он две недели приходил в себя в Уайте, и лишь затем с величайшими предосторожностями и почестями был доставлен в Лидон, на Беркли-сквер. Из особняка посол отправил прошение в отставку, с посыльным получил сообщение о том, что его прошение удовлетворено.
