Когда повозка с принцессой скрылась вдали, Друкчен повесил пайцзу, запер двери и вошел в главную комнату. Здесь было очень красиво, особенно хороши были свитки с буддийскими изречениями.
Примерно через полчаса прибыли вещи из дворца. Друкчен набегался в своем роскошном халате, перетаскивая из повозок одежду, ткани, вина, провизию. Потом пришлось все это раскладывать по многочисленным полкам, шкафам и сундукам. Кстати, Друкчен не увидел в доме холодильника, но, слава богам, ему не прислали ничего скоропортящегося. Видимо, холодильников в Шамбале принципиально не водилось.
Из присланной одежды Друкчен выбрал самую скромную и удобную и переоделся. Халат и плетеные туфли ему порядком поднадоели, тем более что колокольчики звенели при малейшем движении.
Переодевшись, Друкчен выпил чаю и пошел обследовать второй этаж. Здесь оказалась большая библиотека, книги и свитки, по всему, были старинными и очень ценными. Друкчен опять оробел: в чей же дом он попал?
Он стал рассматривать книги. Здесь было много житий Будд и бодхисатв, но вот Друкчен наткнулся на свиток, озаглавленный «Четыре Благородные Истины», развернул его и стал читать.
«И сказал Возвышенный пяти монахам:
— Признаете ли вы, монахи, что я никогда прежде не говорил так с вами?
— Это правда, господин.
Тогда снова стали слушать пять монахов Возвышенного. Они направили свои мысли на познание.
Говорил Возвышенный пяти монахам:
— Есть две крайности, монахи, от которых должен удаляться тот, кто ведет духовную жизнь. Какие это крайности? Одна крайность — есть жизнь в похоти и наслаждении. Это низко, неблагородно, недостойно, ничтожно. Другая крайность — это жизнь, полная лишений и истязаний. Это больно, недостойно, ничтожно. От этих двух крайностей отстоит Совершенный, он познал путь, лежащий посредине, путь, который открывает глаза и душу, ведущий к покою, познанию, просвещению, Нирване. Что же это за средний путь, который избрал Совершенный, путь, открывающий глаза и душу, ведущий к познанию, просвещению, Нирване? Это священный восьмеричный путь, который называется правая вера, правое решение, правое слово, правое дело, правая жизнь, правое стремление, правая мысль, правое самопогружение. Это, монахи, срединный путь, открывающий глаза и душу и ведущий к покою, познанию, просвещению и Нирване.
Это, монахи, священная истина о страдании: рождение — страдание, старость — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание, с немилым быть соединенным — страдание, с милым расстаться — страдание, не получить, чего желаешь, — страдание.
Это, монахи, священная истина о происхождении страдания: это жажда, ведущая от рождения к рождению, вместе с радостью и желанием, находящим здесь и там свою радость: жажда наслаждений, бытия и тленности.
Это, монахи, священная истина о прекращении страдания: прекращение жажды благодаря уничтожению желания, освобождению от желания.
Это, монахи, священная истина о пути к прекращению страдания, священный восьмеричный путь: правая вера и правое решение, правое слово и правое дело, правая жизнь, правое стремление, правая мысль, правое самопогружение. Вот священная истина о страдании, так, монахи, открылись у меня глаза, открылось познание, понятие, знание. Эту священную истину о страдании я понял.
И пока я, монахи, не обладал во всей полноте истинным познанием и понятием о четырех священных истинах, еще не достиг высочайших свойств Будды вместе с мирами богов, с миром Мары и Брамы, вместе с аскетами и браманами, богами и людьми. И я узнал и увидел следующее: прочно искупление моего духа. Это мое последнее рождение, отныне нет для меня новых рождений.
Так говорил Возвышенный, и радостно приветствовали пять монахов речь Возвышенного.
Когда Будда окончил свою речь, пошла во все миры богов весть, что в Бенаресе святой привел в движение колесо учения. Пять монахов и первый из них Конданна, который с тех пор приобрел имя Конданна Познающий, просили Будду посвятить их в последователи, и он сделал это словами: „Приступите сюда, монахи; возвещено учение. Шествуйте в святости, дабы дать конец всякому страданию“.
Так зародилась община учеников Будды: пять монахов стали ее первыми членами. Новая речь Будды о непостоянстве и бессмысленности помогла пяти ученикам достигнуть состояния безгрешной святости…»
[4]
Друкчен прочел свиток еще раз, и уныние охватило его.
— Мне никогда не достигнуть святости, — грустно сказал он. — И не выпасть из круга сансары. Я слишком люблю наслаждаться жизнью! Прах побери, да ведь время уже позднее!
И впрямь за окнами смеркалось. Друкчен почувствовал усталость и направился из библиотеки в спальню.
В спальне он, не раздеваясь, повалился на роскошную кровать.
— Ах, — сказал он, — чего-то не хватает! Впрочем, и так понятно чего: приятной милашки. Она бы и раздела меня, и помогла прогнать усталость. Видно, с этим в Шамбале туго.
Друкчен поворчал еще себе под нос и вскоре захрапел.
И приснился ему сон о том, что он идет по вечноцветущему саду императрицы Ен. Кругом великолепные деревья и цветы, голову пьянит их красота и аромат. И тут из-за одного дерева выступает красавица в легких прозрачных одеждах и начинает манить к себе Друкчена.
— Позволь мне порадовать тебя, — говорит она и приникает устами к его устам.
— А как же истины о страдании и бренности всякого наслаждения? — бормочет Друкчен.
— Ты что, монах? — хохочет девица, а грудь у нее от хохота так и колышется.
— Нет, я не монах.
— Тогда идем скорей со мной. Знаешь ли, кто я? Я сама дакини, и уж если приглашаю, не теряйся.
— Дакини?
— А тебя это смущает?
Под легкий смех красавицы они идут на поляну, полную пышных трав. И вот уже Друкчен видит, как они неистово занимаются любовью, и нет ничего прекраснее, и все благородные истины вылетают у него из головы…
— Чш-ш… Не топай так. У нас, кажется, появился гость.
Друкчен, хоть и опьяненный видением, проснулся от этого шепота моментально.
Шепот шел снизу, из кухни. Друкчена прошиб холодный пот.
Кто проник в его дом? Ведь он собственноручно запер дверь!
Меж тем разговор на кухне продолжался:
— Ты заметил? На доме пайцза новая, говорящая о том, что он занят. В большой комнате короба с вещами, на столе — остатки ужина. Здесь кто-то есть!
— Что ж, ему повезло, сегодня последний день его жизни.
— Дурак! Тебе бы только пришить кого-нибудь! Пень неотесанный! Ты представляешь, что начнется, если в Чакравартине найдут труп!
— А мы его закопаем!
— Где, идиот?! — Повсюду плитка и камень, здесь же не роют могил, потому что здешние жители живут вечно!
