— О-о, — простонал Друкчен. — Как же не хочется идти во дворец!
— Ничего, идем. Боги пребудут с нами, потому что на нас нет никакой вины.
— Как же нет — я ведь опоздал с этой водой.
— Но ведь принцесса сама виновата, что лишилась девственности! Так что боги на нашей стороне.
Проснулась и пятерка удальцов. Они принялись украшать повозку лентами, а в центре вывели надпись: «Дары светлейшей принцессе Ченцэ». Друкчен и Цыси оделись подобно вельможам и сели на коней. Лей правил повозкой, а Куй и Жуй должны были следовать за повозкой тайно, чтобы посмотреть, что случится с нашими героями во дворце.
Повозка с дарами проследовала через весь город. Иногда воины внутренних войск останавливали наших героев, но убедительные слова и горделивый вид Цыси лучше всего говорили им, что перед ними — честные, богатые и, несомненно, порядочные люди.
Они подъехали ко дворцу.
— Кто вы такие? — спросила стража у ворот.
— Мы купцы из Западного Хэ, везем дары принцессе Ченцэ, да хранят ее боги долгие годы!
— Что ж, проезжайте. Направление вам — вот по этой дороге, мощенной белым кирпичом, она приведет вас прямо в покои принцессы.
Наши удальцы поехали, следуя направлению. И чем дальше углублялись они внутрь дворцового комплекса по белой дороге, тем скуднее и беднее становилась обстановка вокруг.
— Не нравится мне это, — пробормотал Друкчен. — Неужели принцессу низложили и содержат в бедности?
— Похоже, что так, — кивнула Цыси. — Ох, недаром я взяла с собой свой кинжал.
Наконец дорога кончилась и вывела их к старой двухэтажной постройке с белеными стенами и черепичной крышей. Дом выглядел так убого, что даже ирисы, растущие в изобилии вокруг, не могли скрасить его нищеты.
Друкчен спешился и постучал в дверь.
— Кто там? — послышался женский голос.
— Купцы с дарами светлейшей принцессе Ченцэ!
— Что?
Дверь отъехала в сторону. За ней стояла пожилая толстенькая женщина в скромных одеждах.
— Я няня принцессы Ченцэ, — сказала женщина, поклонившись. — Принцесса сейчас в молельне. Я проведу вас в парадный зал, и вы подождете.
— Хорошо, — кивнул Друкчен.
Цыси тоже спешилась, они взяли из повозки сундуки с дарами и последовали за няней принцессы Ченцэ.
В парадном зале (бывшем, к слову сказать, очень скромным) Друкчен и Цыси распаковали свою поклажу. Они разложили на лавках куски ярчайшего шелка, на стол поставили раскрытые шкатулки с золотыми и серебряными украшениями, положили также и золотые слитки весом в двадцать лян. Слитки эти были вылиты в форме долек чеснока, что означало пожелание удачи, долголетия и благоденствия.
Как только Друкчен и Цыси сели, няня сказала:
— Сейчас я приглашу принцессу.
И ушла.
— Будь спокоен, муж мой, — шепнула Цыси. — Я не дам тебя в обиду.
— Милая, не вздумай чего напортачить со своим кинжалом! Иначе нам не уйти отсюда живыми.
Тут зазвенели колокольчики, которые пришивают к подолу знатных особ женского пола. В зал вышла принцесса Ченцэ.
Увидев Друкчена, она даже покачнулась. Стиснула кулаки и молвила зло:
— Так вот какой купец ко мне пожаловал! Заждалась я тебя, Друкчен!
Друкчен и Цыси повалились в ноги принцессе, прося их помиловать.
— Встаньте! — повелительно сказала принцесса. Была она бледна и нездорова. — Встаньте же, нечего пол протирать! Вы, я вижу, действительно привезли дары.
— Да, и воду, принцесса, мы тоже привезли! Но мы задержались в пути.
— Это-то и беда. Теперь мне вода ни к чему. Принц Нампхон на всю Шамбалу ославил меня, сказав, что я не девственна. Меня ждет или казнь, или изгнание.
— Это ужасно, принцесса. Чем мы можем помочь?
— Да чем… Впрочем, помочь вы могли бы. Если бы ты, Друкчен, сказал, что именно ты растлил меня, и принял за это казнь, меня бы оставили в живых и восстановили в правах.
— Нет! — крикнула Цыси. — Друкчен, ты ведь не пойдешь на это!
— Это твоя жена? — меж тем спросила Ченцэ у мужчины.
— Да, госпожа.
— Она красавица. Конечно, жаль, если она потеряет мужа.
— Друкчен, не слушай ее! Уйдем!
— Подожди, Цыси. Ведь в том, что случилось с принцессой, есть доля моей вины. Видно, такая уж моя судьба. Принцесса, я признаю себя вашим растлителем и приму любую казнь.
— Нет!!! — завопила Цыси и выхватила кинжал…
А принцесса рассмеялась:
— Успокойся, Друкчен. Я лишь проверяла твою верность, и теперь вижу, как ты предан мне. И теперь вижу — предан… — Ченцэ хлопнула в ладоши. — Стража! Стража!
Появились вооруженные воины.
— Схватите этого негодяя! Это он осквернил меня и лишил девственности! Схватите также и девчонку, она покушалась на мою жизнь. В тюрьму их!
Начались крики и сумятица. Цыси применила боевой стиль журавля и довольно успешно отбивалась от стражников. Но все-таки ее скрутили, как и Друкчена.
Так их и повели через весь город. А глашатай, что ехал рядом на коне, то и дело кричал:
— Вот ведут преступника, растлившего принцессу Ченцэ, и преступницу, покушавшуюся на жизнь принцессы!
Так их привели в главную городскую тюрьму для смертников. А надо сказать, что эта тюрьма отличалась от других тюрем Чакравартина тем, что в ней были только одиночные камеры. В такие камеры и посадили Друкчена и Цыси.
Цыси плакала так, что у Друкчена сердце разрывалось. Он очень боялся, что тюремщики воспользуются его красавицей-женой. Поэтому он стал кричать, что она ведьма и заколдует всякого, кто только приблизится к ней. Это, конечно, не облегчило участи Цыси. Ей боялись подать даже стакан воды.
Меж тем монах Куй и Лей по прозвищу Яшмовый Таз проследили все, что случилось. И когда стражники вели Друкчена и Цыси в тюрьму, они уже докладывали остальным удальцам обо всем происшедшем.
Разбойники собрались в доме Друкчена, налили себе вина и стали думать, как лучше поступить.
— Ничего мы не надумаем, кроме того что надо вести сюда воинов из Луняна! — сказал монах Куй.
— Отправляемся туда немедля!
— Все?
— Нет. Пусть Жуй и Лей подойдут к тюрьме под видом нищих и выведают про то, как содержатся Друкчен и Цыси и в каких камерах.
— Хорошо.
И разбойники начали претворять в жизнь свой план.
Меж тем Ченцэ, донельзя довольная своей хитростью, совершила омовение, оделась в лучшие одежды и украшения, умастила голову благовониями, насурьмила брови и приказала няне подать ей паланкин. Паланкин подали, и принцесса отправилась в главный дворец, где находились ее названые родители император Эли и императрица Ен.
