Конечно, можно было бы поступить не столь грязно и поговорить с ним как взрослые люди, если не объяснив всю ситуацию так как она есть на самом деле, то хотя бы примерно объяснить, почему мы не можем быть вместе. По крайней мере, сейчас…
Но я знаю, что растеряюсь и забуду все слова, едва попаду в цепкий омут голубых глаз.
Эти глаза… Чертов ледник, айсберг, — как его называла мама. Уже тогда можно было догадаться, что каждое слово — про него. Вряд ли где-то по планете есть второй такой обжигающе-холодный мужчина, в чьем присутствии невозможно совладать ни с эмоциями, ни с телом.
Смахиваю непрошенную слезу, отрываю телефон от подбородка и, разблокировав экран, готовлюсь царапать себе сердце тупой иглой.
Один пропущенный от Игоря и больше ни смс, ничего.
Разочарование наступает очень быстро. Даже я разочаровалась от этой скорости. Вот и весь его интерес ко мне — один пропущенный.
Прибавляю музыку в наушниках и закидываю телефон в рюкзак, чтобы не было соблазна снова в него заглянуть или ответить, если Игорь вновь позвонит. Да, с помощью наушников я буду знать, что мне кто-то звонит, но так как телефон в рюкзаке, а руки в карманах, я буду надеяться на то, что мне будет лень преодолевать столько препятствий ради того, чтобы ответить на звонок.
Около часа брожу вдоль набережной и центральным улицам. Злюсь и нервничаю оттого, что ни один звонок или смс так и не прервали мой депрессивный плейлист.
На, что я надеялась? На то, что Игорь станет, как мой ровесник, разрывать телефон звонками, смсками и голосовыми сообщениями с мольбами не бросать его и просьбами поговорить? Наверное, да…
Крайне глупо и ужасно неразумно, но в глубине души мне хотелось знать, что я ему, всё же, важна. Хоть немного…
Неопределившаяся идиотка.
Поворачиваю на свою улицу. Опустив голову, прохожу знакомые дома и заворачиваю за угол своего, чтобы попасть в подъезд и, наконец, оказаться дома.
Едва делаю пару шагов из-за угла, как сердце падает в ботинки. Позвоночник сковывает холодом, а вдох застревает в горле. Прямо напротив моего подъезда стоит до боли знакомая машина. Фары выключены, в темноте салона не различить ничего.
Только не это!
Прячусь за угол и прижимаюсь спиной к стене, зажмурив глаза.
Черт! Черт! Черт!
Зачем он приехал? И давно? Что, если он сейчас рассказывает обо всем моей маме?
Только не это! Мама не заслуживает узнать всё от человека, который не обременяет себя подбором слов для смягчения какой-либо либо ситуацию. Жестко и в лоб — его стиль.
Нужно попытаться этому помешать или хотя бы смягчить то, что уже произошло.
Отталкиваюсь от стены и резко выхожу из-за угла, но весь пыл и боевой настрой выбивает из моей сущности, когда я врезаюсь лицом в широкую грудь в костюме, поверх которого черное пальто.
Сильные пальцы жестко впиваются в плечи и фиксируют меня на месте. Знакомый запах парализует. Я уже чувствую, как во мне не осталось ни капли той уверенной девушки, что была на набережной.
— Я так и не получил ответ на свой вопрос, — цедит Игорь каждое слово, явно кипя от злости. — Что происходит, Диана?
— Ничего, — насколько это вообще возможно, смело смотрю в его глаза и ударяю по рукам, держащим меня. — Отпусти!
Но он лишь прижимает меня к себе, почти схватив за грудки. Наклоняется к губам и низким шепотом, от которого в жилах леденеет кровь, произносит:
— Я похож на пацана, который будет бегать за капризной девкой?
— Так и не бегай, — смотрю ему в губы, боясь поднять взгляд. — Тебя никто не заставляет.
— Мне уже давно не двадцать, Диана. Мне нахрен не надо гадать этот сраный ребус женского переменчивого настроения. Если что-то случилось, если я чем-то тебя обидел, так и скажи. Не нужно строить из себя гребаную загадку.
Еще немного и он меня встряхнет так, что высыпятся последние мозги из-под шапки.
Снова отчаянно дергаюсь в его руках и, наконец, высвобождаюсь. Вернее, он позволяет мне отойти на шаг, просто разжав пальцы. Глубоко дышу, чтобы не разревется. Всеми силами пытаюсь смотреть на пуговицы его пальто, на лацканы пиджака, смуглую кожу в распахнутом вороте белой рубашки. Да куда угодно, лишь бы не в его ледяные колючие глаза, которыми он как сканер прочитает меня и все поймет.
Дергаю плечами, рвано поправляю лямки рюкзака и словно под шумок пытаюсь обойти его высокую фигуру.
Не тут-то было…
В руку снова впиваются жесткие пальцы, и в следующую секунду я оказываюсь припечатанной спиной к бетонной стене дома.
Барахтаюсь, как рыба на льду, но Игорь умело прижимает меня своим телом так, чтобы я не смогла вырваться. Хватает за подбородок и почти до боли врезается пальцами в щеки, заставляя поднять лицо и смотреть ему прямо в глаза.
Это отрезвляет. Его холодный взгляд, в котором разгорается пламя ярости, буквально пригвождает меня к месту. Руки безвольно повисают вдоль тела, а подбородок начинает дрожать словно дамба, которая вот-вот прорвется от того потока слез, что я с трудом сдерживаю.
Игорь замечает, что я близка к истерике. Его взгляд смягчается, а рука, удерживающая меня за подбородок, становится нижнее. Теплые пальцы скользят ниже к шее и забираются под воротник водолазки, лаская кожу.
— Что происходит, Диана? — тихий вопрос вырывается с легким хрипом.
Вибрации его голоса растекаются теплом внизу живота, и я начинаю ненавидеть себя еще больше за очевидную слабость.
— Ничего, — выдыхаю ему в рот и оказываюсь не в силах сдержать сорвавшийся стон, когда его губы накрывают мои и целуют отнюдь не ласково.
— Не ври мне, — поддевает мой нос своим и фокусирует взгляд на глазах. — Это как-то связано с тем, что твоя мама работает на меня? Ты была сама не своя в ее кабинете.
— Да, связано, — выкладываю половину правды.
— И? — его бровь иронично дергается. — Это проблема?
— Да, — киваю. — Если мама узнает, что я сплю с ее боссом…
— Что? Лишит тебя карманных денег? — усмехается он.
Злюсь. Снова дергаюсь его в руках, едва сдерживая желание пнуть его по ногам.
— Отпусти!
Я похожа на истеричку, но остановится не так-то просто, ровно так же, как и выбраться из его хватки.
— Если это действительно для тебя проблема, то её можно легко решить, — урезонивает он меня. — Хотя, я не вижу тут абсолютно никакой проблемы.
Замираю и смотрю прямо в светлые глаза.
— Только маме ничего не говори.
— Чего ты боишься? — Игорь непонимающе хмурит брови.
— Она не должна узнать, что мы встречаемся… Встречались.
— Встречались? — опешив, Игорь немного отстраняется от меня.
