Нужно освободиться от его участия в своих мыслях, чтобы, наконец, остаться один на один с собой и понять чистоту своих и его желаний.
Глава 37
Чайная ложка глухо ударяется о стенки кружки, наполненной горячим кофе. Не помню, добавляла ли я сахар, но помешивать не перестаю. Глядя в темную жидкость, что закручивалась воронкой от простых манипуляций ложкой, пыталась создать в голове вакуум, свободный от мыслей. Свободный от холодных океанов голубых глаз. Свободный от мыслей о том, что где-то в центре города вчера вечером или, возможно, сегодня ночью, был продолжен конфликт, начало которому, как стало очевидно вчера, было положено еще задолго до моего знакомства с Вилкой и ее отцом.
Чужая семья — потёмки, но меня случайным образом занесло в самое темное и потаенное место их отношений. Эгоизм. Равнодушие.
Вынула ложку из кружки и положила ее рядом, наблюдая за тем, как черная воронка замедляет водоворот.
— Твою мать! — донеслось из маминой комнаты вместе с мелодией звонка. — Твою мать! Да! Алё!
Грохот, торопливый топот, звук открываемых и закрываемых ящиков комода.
— Я без тебя вижу, что проспала, — ворчала мама на незримого собеседника, звонок которого и разбудил её. — Сильно лютует?… Чёрт! Со вчерашнего дня всю кровь выпил. Не в курсе, что у него случилось?
Снова топот, шорох вещей, хлопок крышки шкатулки и украшениями.
— Поняла. Слушай, Лен, — голос мамы стал ближе. — Прикрой меня перед Ренатовичем. Скажи, что отошла за кофе, бумагами или еще каким дерьмом. Через полчаса приеду.
Шаги стали всё ближе, пока не остановились у входа в кухню.
— Диана! — вздохнула мама возмущенно. — Ты почему меня не разбудила?
— Только что проснулась, — соврала я, опустив взгляд.
— Черт! — рыкнула мама, заплетая на ходу невнятную шишку на макушке. — Первый раз за десять так проспала. Даже причесаться толком не успею. Что у тебя там? — спросила она, хватая мою кружку. Один большой глоток и красивое женское лицо сморщилось в отвращении. — Фу! Без сахара! Ты худеешь, что ли?
— Нет. Просто… — вобрала в легкие побольше воздуха и обратилась к маме, глядя ей прямо в глаза. — Мама, нам нужно поговорить. Это срочно.
— Прости, милая, но сейчас никак. Если я опоздаю еще на минутку, то мне мало не покажется, — выбежала она из кухни, набирая что-то на ходу в телефоне, и из прихожей крикнула. — Вечером обязательно поговорим. Да, такси? Мне срочно нужна машинка…
Шуршание одежды, треск застегиваемой молнии высоких сапог, шорох пальто и маму из квартиры словно ветром сдуло.
Я осталась одна. Снова наедине со своими мыслями, что подобно паутине липли и липли. И вроде отмахнешься от них, но незримое их присутствие всё равно остается на коже.
Мерзкое, щекочущее, раздражительное.
Собралась в университет, но замерла у порога квартиры, почти покинув ее пределы. Поняла, что никуда не хочу идти. Ничего не хочу. Не могу видеть кого-либо, общаться с кем-либо и даже просто двигаться. Такой апатии, смешанной с отчаянием и приправленной сверху опустошением, у меня не было еще никогда.
Захлопнула дверь, безвольно повесила руки вдоль тела и не отреагировала, даже когда с плеча соскользнул на пол рюкзак. Просто села рядом с ним и привалилась спиной к комоду. Стукнулась затылком о деревянный ящик и прикрыла глаза.
Длинный вдох и такой же выдох не принесли за собой никакого облегчения. Лишь боль в висках стала давить еще сильнее.
Скидывая на ходу верхнюю одежду и ботинки, направилась в свою комнату, намереваясь спать до маминого возвращения с работы. Да хоть до конца жизни, лишь бы перестать думать о том, в какой тупик из лжи и лицемерия загнала себя самым обычным молчанием.
Выключила телефон и швырнула его под кровать. Там ему и место. Всё равно, теперь мне не позвонит Вилка, не напишет Артем. Мама на работе, её сегодня не до меня. А Игорь… я так и не поняла, кто я для него и не уверена, что когда-нибудь он снова появится в моей жизни.
Возможно, в актовом зале университета на той старой потрескавшейся сцене всё и закончилось.
Не заметила, как провалилась в сон. Словно медленно и плавно утопала в мягком облаке, что накрывал меня с головой и укутывал мягким коконом. Просыпалась лишь несколько раз: сонно смотрела в окно, за которым было все еще светло, хоть и пасмурно, и снова засыпала.
Жалко, что облачный кокон не был не звукоизоляционным.
Звонок в дверь и последовавший за ним стук вывел меня из укрытия сна, в котором было чертовски уютно.
Нехотя скинула с себя одеяло и взглянула в окно. Уже темнеет. Наверное, мама впопыхах забыла ключи от квартиры.
Прошла в прихожую, перекинула волосы на одно плечо и открыла дверь, ожидая увидеть родительницу, но вместо нее за порогом стоял Игорь.
Злой, колючий и… уставший. Ему бы тоже не помешало немного сна.
— Впустишь? — указал он подбородком вглубь квартиры.
— Проходи, — отступила, пропуская его внутрь.
Можно было бы взбрыкнуть, встать на дыбы и показать зубки, ведь я обижена. Но что-то внутри подсказывало, что во всех этих вывертах нет абсолютно никакого смысла.
Если Игорь пришел сам сразу после своего рабочего дня, то вряд ли он это сделал ради того, чтобы посмотреть на капризы тощей лани.
— Я пригласил Ольгу Леонидовну в ресторан, — начал он, остановившись у комода.
Пиджак расстегнут, руки спрятаны в карманах брюк.
— Зачем?
— Думаю, нам стоит поговорить с ней о нас.
— Угу, — кивнула я сдержанно и прикусила внутреннюю сторону щеки. — О нас? Есть «мы»?
— Диана, — выдохнул Игорь устало. Сделал уверенный шаг ко мне и остановился, глядя на меня сверху вниз. — Я это делаю для тебя. Думаю, нам обоим, и, в первую очередь, тебе будет лучше, если мы с твоей мамой обговорим всё начистоту и сгладим все возможные острые углы, не доводя дело до конфликта, который возник у нас с Виолой.
— Как она, кстати? — сердце сжалось при упоминании имени подруги.
— Вчера попросила увезти её в загородный дом. Сегодня утром попросила денег на салон красоты. Всё как обычно, — хмыкнул и, склонив голову набок, заглянул мне в глаза. — А как ты?
