Хлопок входной двери и снова тишина надавила н плечи тяжким грузом невысказанных слов.
Мама так и осталась стоять на месте, глядя в пол под моими ногами. Её щеки были мокры от слёз, но ни одна мышца посеревшего лица не выражала никаких эмоций. Она была подобно камню, статуе, что ждала момента, чтобы снова стать живой.
— Прости меня, мам, — сделала неуверенный шаг к ней и замерла, когда она подняла голову и посмотрела мне в лицо взглядом, который никогда не принадлежал ей.
— Ты оглохла? — спросила она сухим тоном, что подобно хлысту ударил по оголенным нервам. — Я сказала — вон из моего дома.
— Мама, — покачала я головой, задыхаясь от слёз.
— Вали! — толкнула она меня в сторону выхода из кухни. — Вали к нему! Можете еще раз посмеяться над тем, какая я наивная дура.
— Мы никогда над тобой не смеялись, — пыталась я оправдываться, пока мама толкала меня к выходу из квартиры. — Он не знал, что ты влюблена в него. Я не говорила.
— Но ты знала! Знала и продолжала трахаться с ним! А потом приходила ко мне, слушала моё сокровенное и снова шла с ним трахаться! — перед носом открылась дверь и еще один сильный толчок в плечо выкинул меня на лестничную площадку. — Вали!
Дверь захлопнулась. Внутри квартиры послышались шаги, что удалились, а затем снова приблизились.
Дверь опять открылась.
— Мама! — поспешила я воспользоваться еще одной попыткой, рассказать обо всём. — Мама, дай я тебе всё объясню.
Но вместо ответных слов в лицо мне прилетел пиджак Игоря.
— Мама? — севший голос, потрескавшиеся губы и озера сдерживаемых слёз, что собрались в ее глазах. — Я не знаю кто ты. Моя дочь никогда не была мразью.
— Мама, — шепнула я отчаянно, глядя на то, как перед моим носом снова закрылась дверь.
И больше не открылась…
Конец
