Томос отличался чрезвычайной вежливостью. Он, наверное, удивился, но не выдал своих чувств, лишь протянул женщине руку:
– Здравствуйте, я Томос Джонс. Добро пожаловать в Плас-и-Фран!
Миссис Ханибон чопорно пожала его пальцы и пробормотала:
– Милый мальчик.
– Что ж, – капитан Джонс повернулся к девочке, – а это моя воспитанница и крёстная дочь Серен.
Девочка сделала быстрый книксен.
– Добрый день!
– Здравствуй, дорогуша. – Быстрые глазки миссис Ханибон внимательно осмотрели лицо и платье Серен. – Так, значит, ты воспитанница! А я-то, увидев, как ты сгребаешь листья, подумала, что ты дочь садовника. Как глупо с моей стороны!
Все засмеялись, а Серен почувствовала досаду.
Из дома вышла миссис Вильерс, позади неё спешила мать Томоса, леди Мэр. Поднялась суматоха: хозяйка имения и экономка удивлённо приветствовали гостью и осведомлялись, как прошло путешествие; леди Мэр сказала, что понятия не имела о прибытии гувернантки; капитан Джонс оправдывался, недоумевал, как мог забыть об этом, и отдавал указания отнести в дом дорожный сундук и баулы миссис Ханибон.
Серен прошептала Томосу:
– Теперь начнутся уроки, и мы больше не будем собирать каштаны.
Мальчик пожал плечами:
– Могло быть хуже. По крайней мере, она кажется весёлой.
Серен кивнула. Она много читала о том, как вздорные гувернантки колотят и осыпают бранью детей, и решила, что миссис Ханибон не из таких. Будет интересно изучать в классной комнате наверху книжки об истории и королях, далёких странах и диковинных животных, а может быть, её станут даже учить музыке и рисованию. Томос рисовал очень хорошо, гораздо лучше Серен. А ей всегда хотелось изучать латынь, древнегреческий и французский. Да сколько ещё занимательных предметов!
Вдруг ей в руки упала большая мягкая сумка.
– Это моё вязанье, дорогуша, – прошептала миссис Ханибон. – Я всюду вожу его с собой. Присмотри за ним.
– Всё разгрузили? – спросила леди Мэр. – Тогда прошу в дом, миссис Ханибон. Выпейте чаю с дороги.
И все толпой двинулись в гостиную. Там был накрыт стол, и в камине уже потрескивал огонь. Комната со сверкающим в шкафах фарфором и хрусталём выглядела ослепительно. Не то что в тот день, когда Серен приехала в имение и увидела тёмные холодные помещения с накрытой простынями мебелью. Теперь весь дом ожил, и девочка гордилась этим: радость вернулась в Плас-и-Фран благодаря ей.
Миссис Ханибон уселась на диван, сняла шляпку, из-под которой упали пряди кудрявых волос, но осталась в своих красных перчатках.
– Поразительно красивая комната, – огляделась она. – Какое изящество! Какая чудесная посуда!
– Это свадебный сервиз моей матери. – Леди Мэр разливала чай и передавала чашки. Серен нравилось, что она всегда делала это сама. – Мы так рады вашему приезду, миссис Ханибон. Мой муж говорит, что вы как раз та воспитательница, которая нужна нашим детям.
Глаза у Серен загорелись от счастья. «Нашим детям»! Как приятно это слышать!
– Да, миледи. Я нисколько не сомневаюсь, что именно здесь моё место. – Миссис Ханибон отхлебнула горячий чай.
Возникла неловкая пауза.
– Я вас оставлю, – быстро проговорил капитан Джонс и удалился.
Миссис Вильерс тоже поспешила ретироваться:
– Я приготовлю комнату, миледи.
Когда хозяин дома и экономка ушли, леди Мэр обняла Томоса.
– Мы так гордимся нашими детьми, миссис Ханибон. Томос великолепно рисует, а Серен много читает! Мне кажется, она прочла уже половину книг в библиотеке.
– Уже? – Живые глаза миссис Ханибон остановились на Серен.
– Я здесь только с Рождества, – неохотно произнесла девочка.
– Правда? А где ты жила раньше?
– В приюте.
– Какой ужас! – тихо сказала миссис Ханибон. – Бедное дитя!
Серен пожала плечами:
– Ничего ужасного.
– Какая храбрая девочка! – Миссис Ханибон допила чай и повозила чашкой по блюдцу. – Так, значит, я буду давать уроки обоим вашим детям, леди Мэр?
– Да. – Хозяйка тряхнула тёмными волосами. – Мы хотим дать Серен прекрасное образование.
Гувернантка мило улыбнулась Серен.
– Я буду учить Томоса латыни и греческому.
– И меня тоже, – быстро сказала девочка.
Миссис Ханибон не ответила и потянулась к своим баулам.
– Я привезла Томосу подарок, – сказала она, роясь в сумках. – Куда же я его положила? Я такая рассеянная. А, вот!
Она аккуратно вынула из большого саквояжа ящик золотистого цвета и повернулась к Томосу.
– Знаю, что у тебя завтра день рождения. Я увидела эту вещицу в витрине магазина в Лондоне и просто не могла пройти мимо! Поздравляю, дорогой Томос! – И она вручила мальчику ящик.
Томос удивлённо смотрел на подарок.
– Что нужно сказать? – шёпотом подсказала леди Мэр.
– Спасибо! Большое спасибо, миссис Ханибон.
Ящик переливался в солнечных лучах и притягивал взгляд.
– Можно открыть?
– Подарки раньше времени не открывают, – напомнила Серен.
– Ничего, один раз можно нарушить правило. – Миссис Ханибон крепко сцепила руки в красных перчатках. – Я так хочу увидеть, как мальчик обрадуется!
Леди Мэр улыбнулась.
– Миссис Ханибон, не стоило покупать ему подарки. Томос и так слишком избалован. Но, может быть, в порядке исключения…
Томос сразу же откинул крышку. Серен шагнула ближе и с любопытством вытянула шею. Даже горничная Лили, убиравшая чашки, с интересом покосилась на ящик.
Заглянув внутрь, Томос округлил глаза и чуть не присвистнул от восторга.
– Какая прелесть! – задыхаясь от удовольствия, произнёс он.
Мальчик вынул из ящика большой предмет, похожий на барабан, и поставил его на стол.
– Ах! – хлопнув в ладоши, воскликнула леди Мэр.
– Я знала, что вам понравится, – прожурчала миссис Ханибон.
– Приятная вещица, – заметила Лили.
Серен в изумлении смотрела на подарок.
Она никогда не была на ярмарке, но видела такие механизмы на иллюстрациях в книгах и знала, как они называются.
Карусель.
В середине жёлто-красной платформы стоял полосатый столбик, увенчанный золотым шаром. На рисунках в книжках вокруг располагались деревянные кони, которые опускались и поднимались; на них катались дети. На этой маленькой модели были всего три фигуры скачущих коней с всадниками.
