Итак, я пока оставался с нулевым результатом. Еды и одежды - ноль, жилья - ноль, общения - ноль. Не очень-то радостное состояние для того, кто в племени вибутй только и делал, что пил жабью настойку да засахаренных кузнечиков грыз. Нет, там, конечно, тоже не все было сладко, но не до такой же степени! Я вышел из лодочной станции и побрел по берегу реки, по течению. Брел и смотрел на воду, удивляясь тому, какая она странная. Может, это жидкие отходы с какого комбината текут? Я здорово устал, свинцовый блеск бесконечного движения текущей воды завораживал и усыплял, и я далеко не сразу услышал окрик:
– Эй, мужик! Мужик, стой!
Я повернулся на окрик медленно, как брамин на медитации. Ко мне спешили двое лиц моего пола, одетых и бородатых. Я хотел улыбнуться им и приветственно взмахнуть рукой, но почему-то этого не вышло. Кажется, вместо этого я просто упал.
Очнулся я, когда кругом было темно и светло. Я застонал. Голова была мутной и малость скособоченной по линии восприятия реальности. Я старательно взялся выпрямлять эту самую линию и теперь почти здравым взором смотрел на окружающее.
Темно было, потому что наступил вечер. А светло - потому что горел костер. У этого костра рядом со мной сидели люди - те два давешних мужика, что меня окликнули. Я сфокусировал взгляд на себе и увидел, что мои чресла препоясаны, то бишь облачены в потертые спортивные штаны, а на плечах у меня покоится какая-то куртка, создавая непередаваемое ощущение радостного единения со всем миром.
– Опаньки,- сказал один мужик.- Похоже, он очнулся.
– Есть маленько,- невозмутимо согласился с ним другой.
Мне сразу понравились их голоса. Такие голоса бывают у людей, склонных к свободе, благородным поступкам и увлечению рыболовством.
– Мужики,- сумел я подать голос. Поданный мною голос отличался крайне паршивым и не внушающим доверия регистром.- Мужики, где я?
– Точно очнулся,- сказал первый мужик.
– Тогда ему надо налить,- сказал второй мужик.- Иначе у него пробки вышибет.
– Это да,- согласился первый мужик.- Он и так уже был наполовину сиреневенький. Если бы не мы…
– Мужики,- простонал я в жажде ясности, но они с мягкой настойчивостью глянули на меня поверх костра и сказали:
– Сначала надо выпить. А весь разговор потом.
Первый мужик достал из своего объемистого рюкзака флягу, бережно открутил колпачок; второй мужик искусно подставил ему сразу три стакана. Это меня порадовало. Раз со мной будут пить - значит, точно не отравят, и к тому же сообразить на троих было исконным знаком дружелюбия на Руси.
Из фляги забулькала в стаканы кристально-прозрачная жидкость. Мужик протянул мне стакан:
– Трижды очищенная, не паленая… Пей!
– Погодите! - сказал я.- Давайте тост. Как бы за встречу.
Мужики переглянулись и усмехнулись:
– Давай за встречу.
Мы чокнулись стаканами, мужики осушили свои залпом, а я, предвкушая забытый вкус российской водки, сделал полглотка и…
– Мужики,- проглотив эти чертовы полглотка, сказал я.- Это же вода!
– А то,- сказал первый мужик.- Конечно, вода.
– Настоящая, питьевая,- горделиво добавил второй.- Профильтрованная. Не в ларьке, чай, брали. Ты допивай, допивай. Ты знаешь, каких она трудов стоит?
– Не знаю,- содрогнулся я от мрачности этой фразы и немедленно допил содержимое стакана. Ну, вода натуральная. Правда, освежает хорошо, в голове ясность какая-никакая появилась. Но не до конца.
А потом я понял. Все проще простого! Мужики, что мне попались,- самые натуральные трезвенники! Может, они закодировались там, препарат специальный какой в печень вшили или просто состоят в обществе анонимных алкоголиков. Всего-то и делов!
– Мужики, а давно вы того… не употребляете? - поинтересовался я, так как меня всегда волновали примеры высоты и твердости человеческого духа.
– Чего не употребляем? - удивились мужики.
Тут уж и я удивился. Не верю я, что можно до такой степени закодироваться, чтоб даже названия ее, родимой заразы, не помнить!
– Водки,- говорю,- давно не пьете? Ну, и пива там всякого, бормотухи, бренди-тренди…
Они смотрели на меня так, будто я спросил их, давно ли они перестали заниматься инцестом вкупе с каннибализмом и подпольным изготовлением фальшивого аспирина. Я всерьез испугался.
– Мужики,- сказал я,- вы без обид, ладно? Я ж просто так спросил! Че сразу звереть-то на глазах?!
– Понимал бы ты… - пробормотал один мужик.
– Да я б и рад понять! - воскликнул я, истово прижимая руку к груди.- Да только не местный я! Вот ей-богу!
– Не местный? А по-русски так лихо трындеть тебя где учили? - с подозрением спросил другой мужик.
– Да искони-то я русский,- продолжая прижимать руку к груди, заговорил я.- Только по стечению жизненных обстоятельств пришлось мне несколько лет провести в глухой загранице. А потом эти же самые обстоятельства меня снова на родину историческую выкинули - прямо в чем мать родила!
– Ясно,- сказал мужик.- А мы поначалу смекнули было, что ты из перебежчиков.
– Из кого?
– Вопросы потом,- веско бросил мужик.- Давай знакомиться.
Он привстал и протянул мне руку над костром:
– Боря.
Я тоже привстал и пожал его руку:
– Степан.
Затем подключился третий персонаж нашей сценки:
– Леня.
– Степан.
За знакомство мы выпили еще по стакану трижды очищенной воды. Тут на меня накатил голод.
– Ребята,- жалобно спросил я,- а похавать у вас ничего не найдется?
Леня вздохнул, порылся в своем рюкзаке. Достал шуршащий пакет, протянул мне:
– Держи.
– Что это? - Я открыл пакет и увидел его содержимое, напоминающее цветной стиральный порошок.
– Сухой паек. Это - картофельное пюре. Но его разводить водой надо, а воду мы экономим. Поэтому ешь всухую. Ешь, ешь, она хоть и на вкус дерьмо, но по калориям - будь здоров!
Себе Леня и Боря достали по такому же пакету, по пластиковой ложке (ложка досталась и мне) и стали споро, но без видимого удовольствия наворачивать этот комбикорм. Я с минуту покривился, а потом голод победил.
– Ничего,- сказал я, жуя пыль с привкусом картошки,- жрать можно.
После того как мы таким образом заправились, само собой, пришло время для разговоров.
– Мужики,- сказал я, покончив с картофельной пылью.- Вы только не думайте, что я дебил там какой или шпион… Вы только скажите мне честно: это Россия?
Леня и Боря хмыкнули:
– А то. Конечно, Россия. Не узнаешь, что ли?
