Респонденты на фокус-группах, проводимых в отделе качественных исследований «Левада-Центра» по проблемам текущей политики, в частности об отношении к присоединению Крыма к России и конфронтации в Донбассе, роли России в этом конфликте, ясно давали понять, что не хотят и слышать другой информации, кроме той, что транслируется центральными каналами российского телевидения. Приведу один отрывок из расшифровки такой дискуссии (декабрь 2014 года, состав участников: москвичи, высшее образование, занятость: сервис, мелкое предпринимательство, торговля; модератор – А. Г. Левинсон):
«Модератор: Откуда вы знаете то, что вы сейчас рассказывали?
Респондент: Первый канал. Общение с людьми.
М.: Какими?
Р.: Обычные люди, которые знают больше меня…
М.: Откуда они это знают?
Р.: Я у них не спрашивал, откуда они знают.
М.: Хорошо. А вам как кажется?
Р.: Как мне кажется? Я не знаю.
М.: А почему вы им верите?
Р.: А я им верю. Потому что то, что они говорят, с моим мнением совпадает.
М.: Мы с вами живем в Москве. Америка довольно далеко отсюда. Откуда много людей за этим столом так много знают о планах Америки?
[68]
Р.: Средства массовой информации.
Р.2: Мы не можем знать. Мы можем предполагать.
М.: А почему вы предполагаете, что планы именно такие?
Р.: Все к тому идет.
М.: Что идет?
Р.: Раскол сначала Советского Союза предполагался. Потом предполагалось поделить Украину на три части.
М.: А кем предполагалось?
Р.: Просто обнародована…
М.: Кем?
Р.: Ну, правителями, историками, социологами, которые все это исследовали.
М.: Вы помните их фамилии?
Р.: Я смотрю лекции “Концепции общественной безопасности”. Это лекции Зазнобина.
М.: А кто такой Зазнобин?
Р.2: О, я в интернете тоже такое видела.
Р.: Ну, это известный историк. Исследователь.
М.: Он историк откуда?
Р.: Понятия не имею. Из Санкт-Петербурга, по-моему.
М.: Откуда он знает, какие планы?
Р.: Ну, это все собирается. Я понятия не имею, откуда знает.
М.: А почему вы считаете, что ему можно верить?
Р.: Потому что когда приводят примеры того, что произошло, объясняется фактами <…>
Р.3: Честно, я могу вам сказать. В ФСБ есть огромный отдел, управление, в котором все это стряпается. Для того чтобы люди не думали, что братья Ротенберги, Тимченко со своим миллиардами и Абрамович живут в Англии, которые ужасные и страшные <…>
М.: Итак, NN, откуда мы знаем о том, что хочет сделать Америка. Откуда?
Р.: Из средств массовой информации.
М.: А они знают откуда?
Р.: Ну, вот, предполагаем, что работают целые службы на это.
М.: Какие?
Р.: Чтобы преподнести эту информацию. Спецслужбы наши.
М.: Наши спецслужбы узнали, что хотят американцы?
Р.: Ну, может быть, предполагают, свои точки зрения… Не знаю, на самом это деле или нет, но…
Р.2: От знающих людей…
М.: Кто эти знающие?
Р.: У меня есть знакомые. Я считаю тоже. Совпадает.
М.: Откуда ваши знакомые знают…
Р.: Они близки к Государственной думе.
М.: А откуда в Государственной думе знают, чего хотят в Америке?
Р.: Значит, знают.
Р.: Не, ну я живу своим умом. Например, смотрю Евроньюс. Там с точки зрения Украины. Я же им не верю! А этим людям верю.
М.: Вы мне говорите, кому вы верите. А я спрашиваю, почему вы верите?
Р.: Потому, что это совпадает с моей точкой зрения. Я так считаю.
М.: А откуда у вас ваша точка зрения?
Р.: Ну, потому что я не верю, что США хочет добра России. В это я не поверю никогда.
М.: А откуда вы знаете, что США хотят зла России?
Р.: Это я всегда, с детства так считала. Во все времена две мировые державы всегда ведут между собой войну. Это такого не бывает, чтоб дружили.<…>
М.: NN, откуда Вы знаете о планах Америки?
Р.: Ну, о планах Америки я могу только догадываться. У меня нет инсайдовской информации из Пентагона. Но почитываю Живой Журнал время от времени. Люди пишут здравые мысли.
М.: Простите, а эти люди, откуда знают?
Р.: Во всяком случае, мне хочется им верить. А откуда они знают? <…> начнем с того, что у меня есть очень хороший друг в спецслужбах.
М.: А откуда спецслужбы это знают?
Р.: Откуда они знают? Ну, спецслужбы много чего знают <…> Вот им виднее, откуда они это знают.
М.: То есть нам не видно, откуда они это знают?
Р.: Естественно, и никто никогда не расскажет простому смертному, откуда это все берется. Это разглашение государственной тайны».
При этом респонденты ясно и четко говорили, что не хотят слышать другой информации, отличающейся от той, что слышат все. Основание информации – вера в то, что это так. Никаких других рациональных аргументов, фактов они не принимают. Вся дальнейшая информация закладывается в структуру мифа «Россия – Запад», соответственно, «власть – Запад». Все, что не укладывается в его рамки, упорно отвергается, сознательно не принимается во внимание. Главный момент здесь: «С возвратом Крыма мы показали свои зубы, то, что мы можем. <…> Мы показали зубы всему Западу. И открыто показали», «заставили себя уважать».
Нет сомнения, что людей действительно убедили в том, что в США хочет зла России («а это так, я это с детства знаю, и не могу поверить, что все иначе»), что в Донбассе имеет место восстание народа, что это волеизъявления большинства, а раз так, то это мнение обретает статус безусловной и принудительной нормы, «мнения большинства», которое подчиняет себе все прочее. А далее идет присоединение к предполагаемому большинству, то есть к силе коллективного представления (со всеми последствиями конформистского поведения, включая и нежелание оказаться под групповыми санкциями из-за негативной квалификации в качестве маргинала, девианта). Кроме того, «восстали такие же, как мы». «Идентификация с большинством» работает как проектирование структуры всего смыслового пространства, а не только относящегося конкретно к Донбассу, к отдельному случаю. А далее – тавтология, ценностно-семантическое самоподтверждение.
