Отсутствие представлений о целях и направлениях политики руководства страны восполняется иррациональностью веры в значимость и верность его курса при отказе от участия и ответственности самих людей за последствия. Однако важно подчеркнуть, что «отсутствие» не означает «пустоты», дефицита ясных знаний (которые могли бы порождать потребность восполнения и соответствующую мотивацию действий). Напротив, в российском массовом сознании эта сфера наполнена смыслом, другое дело, что подобные представления не могут быть компонентами мотивации действия (если не считать отказ от действия тоже поведением), они не предполагают интереса к проблемам, выходящим за рамки повседневной компетенции обывателя, то есть собственной включенности в проблематику власти, распределения ресурсов, принятия решения и ответственности за их последствия. Такие представления могут быть сведены к давней советской формуле: «Начальство лучше знает». Это не пустота и не отсутствие
[89].
Подобное отношение оказывается возможным, только если сами представления о намерениях, действиях, интересах власти глубоко архаичны, «нуминозны» и не подлежат критической оценке, они окружены или защищены своего рода табу на обсуждение (через чувство некомфортности, нежелательности поднимать эти темы). Технически (с социологической точки зрения) такого сорта представления транслируются средствами коммуникации, которые не контролируются повседневными опытом и возможностями респондентов, а именно: работой идеологических структур (включая образовательные учреждения, выступления политиков, телевизионную пропаганду), занимающих в общественном мнении статус более авторитетных инстанций, чем статус обычного человека. Помимо этого, такого рода коммуникации сопровождаются массовыми государственными церемониалами и празднествами, электоральными кампаниями, они поддержаны институтами оправдания и защиты власти, ее легитимации, не имеющими никакого отношения к проблемам обычных людей. Их эффективность определяется не отдельными аргументами и примерами, а непрерывностью воздействия, что в каком-то плане повторяет целостность традиционных механизмов воспроизводства образца – действия, в котором нельзя выделить целевые или инструментальные компоненты, как всякая традиция или обычай они воспроизводятся целиком (равно как и социализация к ним точно так же повторяет весь образец действия, обучение происходит в процессе самого действия).
Поэтому такой иррационализм в определенном смысле «искусственный». Симптомом «иррационального» отношения к власти (этого «нео-», «псевдо-» или «квазитрадиционализма») является неверием в прагматический смысл выборов, то есть отношение к ним не как к механизму смены власти или контроля за ней, а как к определенному церемониалу, инсценировке чужого по сути политического механизма, заимствуемого у «нормальных стран». Опросы общественного мнения раз за разом фиксируют непонимание конкретных политических целей, которые преследует руководство страны, и связанное с этим отсутствие ответственности за происходящее в стране. Несмотря на всеобщий характер самоидентификации россиян в качестве «патриотов», участвовать в политике люди не хотят, что говорит о том, что эти области значений никак не пересекаются между собой. Даже «Крым» не становится здесь значимым фактором – рост доли «сознательных» и «ответственных» респондентов нельзя признать впечатляющим: таковых в 2009 году – 7 %, в 2014 году – 15 %, затем идет спад (табл. 44.1). Особенно контрастно эта неспособность к политической ответственности или субъективное нежелание отвечать за действия руководства страны выглядит в сравнении с моральным отношением к своей семье, где абсолютное большинство опрошенных могут и считают необходимым лично отвечать за возникающие проблемы и их решения (табл. 45.1–46.1; рис. 28.1–32.1).
Таблица 45.1
В какой степени вы чувствуете ответственность за то, что происходит в стране?
Таким образом, в сознании подавляющего большинства россиян частные и публичные сферы жизни четко разделены пониманием собственных ролей в них, пределов компетентности, опасности перехода из одной области социального существования в другие. Каждая из этих сфер обусловлена разными ценностями, разным пониманием социального человека – коллективного, идеологического резонера, персонажа, живущего в мифологическом пространстве и времени «героической борьбы с врагами», и обывателя, «маленького, простого человека», атомизированного реалиста, живущего сегодняшним днем, озабоченного только проблемами благополучия и безопасности своего ближайшего окружения, не помышляющего ни о «высоком» (героических деяниях), ни об изменениях как власти, так и других людей, не верящего в возможности совершенствования мира и облагораживание людей. Поэтому в общественном мнении доминирует смиренный тон пассивной адаптации: надо терпеть и приспосабливаться к обстоятельствам (рис. 32.1). За последние 10 лет лишь в один период мнение о том, что нужно воспользоваться следующими выборами для смены негодной власти, оказалось мнением относительного большинства: это был период 2011–2013 годов – время массовых антипутинских демонстраций протеста в крупных городах.
Таблица 46.1
В какой степени вы чувствуете ответственность за то, что происходит в вашей семье?
Рис. 27.1. Есть ли у вас представление, в каком направлении движется наша страна, какие цели поставлены перед ней ее нынешним руководством?
Рис. 28.1. В какой степени вас интересует политика?
Рис. 29.1. Готовы ли вы лично более активно участвовать в политике?
Таблица 47.1
Могут ли такие люди, как вы, влиять на принятие государственных решений в стране?
Рис. 30.1. Как вы думаете, в какой степени регулярные выборы заставляют правительство страны делать то, что хотят простые люди?
