Технология негативной мобилизации
[112]Антиукраинская политика Путина всего за два-три месяца полностью изменила атмосферу в российском обществе. Украинский кризис, как и всякая ситуация мобилизации общества, позволяет увидеть действие глубоких структур и механизмов социальной организации, которые в обычном, спокойном состоянии скрыты и плохо сознаются даже специалистами
[113]. Эта мысль Ю. Левады сегодня особенно важна для понимания процессов, происходящих в России, а именно: внезапного выхода на поверхность примитивных механизмов коллективной консолидации вокруг власти, актуализированных пропагандой. Будучи резидуумами тоталитарных институтов, они – в искусственно созданной атмосфере чрезвычайного положения – предопределяют реакции массового сознания, реанимируют мифы, символы и язык советской эпохи, заставляя думать о незавершенности процессов распада СССР или инерции коммунистического прошлого.
Задача Кремля в случае с Украиной состояла не просто в том, чтобы блокировать «экспансию» или «экспорт» демократии и европейских ценностей в Россию, представив их как нечто глубоко чуждое «русским традициям и морали», но и дать массам устрашающий пример дестабилизации, неизбежной после свержения авторитарного и клептократического режима
[114]. И следует признать, урок этот полностью усвоен: тотальный охват телевидением населения отражается в единообразии мнений, практически полном исчезновении каких-либо социальных или групповых различий в восприятии полученной информации и ее усвоении (табл. 56.1.1–56.1.2).
Таблица 56.1.1
Поддерживаете ли вы лозунги: «Нет оранжевой угрозе!», «Не допустим Майдана в России!»?
Март 2014 года.
Такой эффект «тотального» единодушия наблюдается либо в ситуации «возбужденного состояния» общества (его мобилизации перед внешней угрозой, чрезвычайных обстоятельств: катастроф, бедствий, несчастий), либо в ситуации полного безразличия и равнодушия к информационным стимулам.
Помимо этого, был задействован – уже после аннексии Крыма – еще один крайне важный символический мотив: Россия не просто защищает «своих» на востоке Украины, поддерживая «народное восстание» в Донбассе против «фашистской хунты» и армии «киевских карателей», но и возвращает территории и земли, традиционно принадлежавшие Российской империи. Она тем самым восстанавливает свою мощь, авторитет и влияние на постсоветском пространстве.
Поднятая волна национальной эйфории, гордости и патриотической солидарности не просто восстановили легитимность и доверие к действующей власти, но и, как можно полагать, стали ресурсом для сохранения авторитарного режима на неопределенно большой срок. Поддержка Путина после присоединения Крыма резко выросла: его действия одобряют 85–87 % россиян, оппозиционные настроения и критические голоса снизились до минимума; готовность голосовать за него на будущих президентских выборах поднялась с 28–30 % (декабрь 2013 – январь 2014 года) до 56 % в марте 2014 года и оставалась таковой до 2018 года (что обещает ему получение свыше 80 % голосов, если бы президентские выборы проходили в ближайшие к моменту опроса месяцы)
[115]. Однако после пенсионной реформы поддержка Путина упала до 38–40 % (53–56 % от намеренных участвовать в голосовании) и держится на этом уровне вплоть до 2021 года
[116].
Таблица 56.1.2
Поддерживаете ли вы лозунги: «Нет оранжевой угрозе!», «Не допустим Майдана в России!»?
Социально-демографические характеристики респондентов
Март 2014 года.
Националистический подъем привел к стиранию различий во мнениях и установках разных групп населения. Одновременно выросли и другие социальные показатели: тонус общественного самочувствия, массового оптимизма, одобрения правительства и даже парламента (чего давно не было – отношение к Госдуме, к российским политикам все последние годы было негативным и открыто презрительным), повысилась оценка деятельности других органов власти (например, полиции) и т. п.
[117] Все это вместе указывает на редко фиксируемую в социологических исследованиях эмоциональную атмосферу общей консолидации, возникающую в результате серьезной угрозы всему целому или особых достижений власти, заставляющих людей переживать чувство взаимной сопричастности к чему-то, что выше их, выше частных интересов отдельных лиц. Это объединяет фрагментированный социум и придает обывателям сверхценное сознание своей национальной общности.
Восстановление такого рода интегрированности общества и консенсус с властью достигнуты исключительно за счет крайней примитивизации или даже архаизации массового сознания, отбрасывания общества назад, к предшествующим фазам социально-политической и культурной эволюции. Главный фактор этой негативной солидарности – антизападный ресентимент, резкое усиление антизападных настроений
[118]. 87 % опрошенных в декабре 2014 года были убеждены в том, что страны Запада проводят сейчас враждебную по отношению к России политику (не согласны с ними всего 8 %). Центральный символический оппонент – США
[119].
